Иван Андреевич Крылов

Мартышка и очки

Мартышка к старости слаба глазами стала;
   А у людей она слыхала,
Что это зло еще не так большой руки:
   Лишь стоит завести Очки.
Очков с полдюжины себе она достала;
   Вертит Очками так и сяк:
То к темю их прижмет, то их на хвост нанижет,
  То их понюхает, то их полижет;
   Очки не действуют никак.
«Тьфу пропасть!» говорит она: «и тот дурак,
   Кто слушает людских всех врак:
   Всё про Очки лишь мне налгали;
   А проку на́-волос нет в них».
  Мартышка тут с досады и с печали

Прохожие и собаки

Шли два приятеля вечернею порой
И дельный разговор вели между собой,
    Как вдруг из подворотни
   Дворняжка тявкнула на них;
За ней другая, там еще две-три, и вмиг
Со всех дворов Собак сбежалося с полсотни.
Один было уже Прохожий камень взял:
«И, полно, братец!» тут другой ему сказал:
   «Собак ты не уймешь от лаю,
   Лишь пуще всю раздразнишь стаю;
Пойдем вперед: я их натуру лучше знаю».
И подлинно, прошли шагов десятков пять,
Собаки начали помалу затихать,
И стало, наконец, совсем их не слыхать.

Слон и Моська

   По улицам Слона водили,
    Как видно напоказ —
Известно, что Слоны в диковинку у нас —
  Так за Слоном толпы зевак ходили.
Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.
Увидевши Слона, ну на него метаться,
   И лаять, и визжать, и рваться,
   Ну, так и лезет в драку с ним.
   «Соседка, перестань срамиться»,
Ей шавка говорит: «тебе ль с Слоном возиться?
Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идет
      Вперед
И лаю твоего совсем не примечает».—
   «Эх, эх!» ей Моська отвечает:
  «Вот то-то мне и духу придает,

Муха и дорожные

В Июле, в самый зной, в полуденную пору,
   Сыпучими песками, в гору,
   С поклажей и с семьей дворян,
    Четверкою рыдван
      Тащился.
Кони измучились, и кучер как ни бился,
  Пришло хоть стать. Слезает с козел он
    И, лошадей мучитель,
С лакеем в два кнута тиранит с двух сторон:
А легче нет. Ползут из колымаги вон
Боярин, барыня, их девка, сын, учитель.
  Но, знать, рыдван был плотно нагружен,
  Что лошади, хотя его трону́ли,
Но в гору по песку едва-едва тянули.

Крестьянин и змея

Змея к Крестьянину пришла проситься в дом,
   Не по-пустому жить без дела,
Нет, няньчить у него детей она хотела:
   Хлеб слаще нажитый трудом!
«Я знаю», говорит она: «худую славу,
   Которая у вас, людей,
     Идет про Змей,
   Что все они презлого нраву;
   Из древности гласит молва,
  Что благодарности они не знают;
  Что нет у них ни дружбы, ни родства;
Что даже собственных детей они съедают.
Всё это может быть: но я не такова.
Я сроду никого не только не кусала,
    Но так гнушаюсь зла,

Комар и пастух

Пастух под тенью спал, наделся на псов,
  Приметя то, змея из-под кустов
  Ползет к нему, вон высунувши жало;
  И Пастуха на свете бы не стало:
Но сжаляся над ним, Комар, что было сил,
    Сонливца укусил.
  Проснувшися, Пастух змею убил;
Но прежде Комара спросонья так хватил,
  Что бедного его как не бывало.

Напраслина

Как часто что-нибудь мы сделавши худого,
   Кладем вину в том на другого,
   И как нередко говорят:
  «Когда б не он, и в ум бы мне не впало!»
   А ежели людей не стало,
   Так уж лукавый виноват,
  Хоть тут его совсем и не бывало.
Примеров тьма тому. Вот вам из них один.

Дуб и трость

  С Тростинкой Дуб однажды в речь вошел.
«Поистине, роптать ты в праве на природу»,
Сказал он: «воробей, и тот тебе тяжел.
Чуть легкий ветерок подернет рябью воду,
  Ты зашатаешься, начнешь слабеть
   И так нагнешься сиротливо,
   Что жалко на тебя смотреть.
Меж тем как, наравне с Кавказом, горделиво,
Не только солнца я препятствую лучам,
Но, посмеваяся и вихрям, и грозам,
    Стою и тверд, и прям,
Как будто б огражден ненарушимым миром.
Тебе всё бурей — мне всё кажется зефиром.

Два голубя

Два Голубя как два родные брата жили,
Друг без друга они не ели и не пили;
Где видишь одного, другой уж, верно, там;
И радость и печаль, всё было пополам.
Не видели они, как время пролетало;
Бывало грустно им, а скучно не бывало.
   Ну, кажется, куда б хотеть
   Или от милой, иль от друга?
Нет, вздумал странствовать один из них — лететь
    Увидеть, осмотреть
   Диковинки земного круга,
Ложь с истиной сличить, поверить быль с молвой.
«Куда ты?» говорит сквозь слез ему другой:

Страницы