Мои свои?! ...

Мои свои?!
    Д-а-а-а —
        это особы.
Их ведьма разве сыщет на венике!
Мои свои
     с Енисея
         да с Оби
идут сейчас,
        следят четвереньки.
Какой мой дом?!
Сейчас с него.
Подушкой-льдом
плыл Невой —
мой дом
меж дамб
стал льдом,
и там…
Я брал слова
      то самые вкрадчивые,
то страшно рыча,
        то вызвоня лирово.
От выгод —
      на вечную славу сворачивал,
молил,
   грозил,
      просил,
         агитировал.
—Ведь это для всех…
         для самих…
              для вас же…
Ну, скажем, «Мистерия » —
           ведь не для себя ж?!
Поэт там и прочее…
         Ведь каждому важен…
Не только себе ж —
         ведь не личная блажь…
Я, скажем, медведь, выражаясь грубо…
Но можно стихи…
        Ведь сдирают шкуру?!
Подкладку из рифм поставишь —
               и шуба!..
Потом у камина…
        там кофе…
            курят…
Дело пустяшно:
        ну, минут на десять…
Но нужно сейчас,
        пока не поздно…
Похлопать может…
         Сказать —
              надейся!..
Но чтоб теперь же…
         чтоб это серьезно… —
Слушали, улыбаясь, именитого скомороха.
Катали по̀ столу хлебные мякиши.
Слова об лоб
      и в тарелку —
            горохом.
Один расчувствовался,
           вином размягший:
—Поооостой…
      поооостой…
Очень даже и просто.
Я пойду!..
     Говорят, он ждет…
            на мосту…
Я знаю…
     Это на углу Кузнецкого мо́ста.
Пустите!
     Нукося! —
По углам —
      зуд:
        — Наззз-ю-зззюкался!
Будет ныть!
Поесть, попить,
попить, поесть —
и за 66!
Теорию к лешему!
Нэп —
    практика.
Налей,
   нарежь ему.
Футурист,
     налягте-ка! —
Ничуть не смущаясь челюстей целостью,
пошли греметь о челюсть челюстью.
Шли
   из артезианских прорв
меж рюмкой
      слова поэтических споров.
В матрац,
    поздоровавшись,
           влезли клопы.
На вещи насела столетняя пыль.
А тот стоит —
      в перила вбит.
Он ждет,
     он верит:
         скоро!
Я снова лбом,
      я снова в быт
вбиваюсь слов напором.
Опять
    атакую и вкривь и вкось.
Но странно:
      слова проходят насквозь.