Стихи о дороге

По дороге идут богомолки...

По дороге идут богомолки,
Под ногами полынь да комли.
Раздвигая щипульные колки,
На канавах звенят костыли.

Топчут лапти по полю кукольни,
Где-то ржанье и храп табуна,
И зовет их с большой колокольни
Гулкий звон, словно зык чугуна.

Отряхают старухи дулейки,
Вяжут девки косницы до пят.
Из подворья с высокой келейки
На платки их монахи глядят.

На вратах монастырские знаки:
«Упокою грядущих ко мне»,
А в саду разбрехались собаки,
Словно чуя воров на гумне.

Рабкор («"Ключи счастья" напишет...»)

«Ключи счастья»
         напишет какая-нибудь дура.
Это
       раньше
      и называлось:
            л-и-т-е-р-а-т-у-р-а!
Нам этого мало —
         не в коня корм.
Пришлось
      за бумагу
         браться рабкорам.
Работы груда.
      Дела горы.
За что ни возьмись —
         нужны рабкоры!
Надо
   глядеть
      за своим Пе-Де —
не доглядишь,
      так быть беде.
Того и гляди
      (коль будешь разиней)
в крестины
      попа

На даче

Вижу около постройки
Древо радости — орех.
Дым, подобно белой тройке,
Скачет в облако наверх.
Вижу дачи деревянной
Деревенские столбы.
Белый, серый, оловянный
Дым выходит из трубы.
Вижу — ты, по воле мужа
С животом, подобным тазу,
Ходишь, зла и неуклюжа,
И подходишь к тарантасу.
В тарантасе тройка алых
Чернокудрых лошадей.
Рядом дядя на цимбалах
Тешит праздничных людей.
Гей, ямщик! С тобою мама
Да в селе высокий доктор.
Полетела тройка прямо
По дороге очень мокрой.

О красном вечере задумалась дорога...

О красном вечере задумалась дорога,
Кусты рябин туманней глубины.
Изба-старуха челюстью порога
Жует пахучий мякиш тишины.

Осенний холод ласково и кротко
Крадется мглой к овсяному двору;
Сквозь синь стекла желтоволосый отрок
Лучит глаза на галочью игру.

Обняв трубу, сверкает по повети
Зола зеленая из розовой печи.
Кого-то нет, и тонкогубый ветер
О ком-то шепчет, сгинувшем в ночи.

Ялта — Новороссийск

Пустяшный факт —
         а вот пожалте!
И месяцы
        даже
      его не истопали.
С вечера
       в Ялте
ждал «Севастополя».
Я пиво пил,
      изучал расписание,
охаживал мол,
      залив огибающий,
углублялся
          в круги
         для спасания
погибающих.
Всю ночь прождали.
         Солнце взвалив,
крымское
       утро
         разинулось в зное.
И вот
   «Севастополь»
         вылез в залив,
спокойный,
      как заливное.

Страницы