Стихи о мире

Послание пролетарским поэтам

Товарищи,
     позвольте
          без позы,
              без маски —
как старший товарищ,
          неглупый и чуткий,
поразговариваю с вами,
           товарищ Безыменский,
товарищ Светлов,
        товарищ Уткин.
Мы спорим,
      аж глотки просят лужения,
мы
      задыхаемся
       от эстрадных побед,
а у меня к вам, товарищи,
           деловое предложение:
давайте,
    устроим
        веселый обед!
Расстелим внизу
        комплименты ковровые,

Ни тагана...

Ни тагана
Нет, ни огня.
Нá меня, нá!
Будет с меня

Конскую кость
Жрать с татарвой.
Сопровождай,
Столб верстовой!

—Где ж, быстрота,
Крест-твой-цепóк?
—Крест-мой-цепóк
Хан под сапог.

Град мой в крови,
Грудь без креста, —
Усынови,
Матерь-Верста!

—Где ж, сирота,
Кладь-твоя-дом?
—Скарб — под ребром,
Дом — под седлом,

Хан мой — Мамай,
Хлеб мой — тоска.
К старому в рай,
Паперть-верста!

Стихи о Фоме

Мы строим коммуну,
         и жизнь
               сама
трубит
   наступающей эре.
Но между нами
         ходит
         Фома
и он
 ни во что не верит.
Наставь
   ему
    достижений любых
на каждый
    вкус
      и вид,
он лишь
   тебе
       половину губы
на достиженья —
       скривит.
Идем
    на завод
     отстроенный
           мы —
смирись
   перед ликом
         факта.
Но скептик
    смотрит

Подводный город

Птицы плавают над морем.
Славен город Посейдон!
Мы машиной воду роем.
Славен город Посейдон!
На трубе Чималыгопока
Мы играем в окна мира:
Под волнами спит глубоко
Башен стройная порфира.
В страшном блеске орихалка
Город солнца и числа
Спит, и буря, как весталка,—
Буря волны принесла.

Море! Море! Морда гроба!
Вечной гибели закон!
Где легла твоя утроба,
Умер город Посейдон.
Чуден вид его и страшен:
Рыбой съедены до пят,
Из больших окошек башен
Люди длинные глядят.

Руки крестом ...

Руки крестом,
      крестом
         на вершине,
ловлю равновесие,
        страшно машу.
Густеет ночь,
      не вижу в аршине.
Луна.
   Подо мною
        льдистый Машук.
Никак не справлюсь с моим равновесием,
как будто с Вербы —
         руками картонными.
Заметят.
     Отсюда виден весь я.
Смотрите —
      Кавказ кишит Пинкертонами.
Заметили.
     Всем сообщили сигналом.
Любимых,
     друзей
        человечьи ленты
со всей вселенной сигналом согнало.

Что за грустная обитель...

Что за грустная обитель
И какой знакомый вид!
За стеной храпит смотритель,
Сонно маятник стучит;

Стукнет вправо, стукнет влево,
Будит мыслей длинный ряд,
В нем рассказы и напевы
Затверженные звучат.

А в подсвечнике пылает
Догоревшая свеча;
Где-то пес далеко лает,
Ходит маятник, стуча;

Стукнет влево, стукнет вправо,
Все твердит о старине;
Грустно так; не знаю, право,
Наяву я иль во сне?

Засуха

О солнце, раскаленное чрез меру,
Угасни, смилуйся над бедною землей!
Мир призраков колеблет атмосферу,
Дрожит весь воздух ярко-золотой.
Над желтыми лохмотьями растений
Плывут прозрачные фигуры испарений.
Как страшен ты, костлявый мир цветов,
Сожженных венчиков, расколотых листов,
Обезображенных, обугленных головок,
Где бродит стадо божиих коровок!
В смертельном обмороке бедная река
Чуть шевелит засохшими устами.
Украсив дно большими бороздами,
Ползут улитки, высунув рога.
Подводные кибиточки, повозки,

Фантазия

Был взгляд ее надменен
И черен, как порок.
Я знал, что слаб и пленен,
Когда скрипел порог.

Бывало: вечер сонен,
Вуалится туман,
Я вижу облик Сонин,
Неясный, как обман.

Придет и сядет: «Здравствуй».
Угрюм я: «В чем нужда?»
—О, милый, не коварствуй,
Что я тебе чужда.

Невольная улыбка
Раскружит губы мне,
Мечта нырнет, как рыбка,
В сердечной глубине.

А дева сладострастно
Прижмется — и возьмет,
Но как — и мне неясно…
Кто знает? кто поймет?

Страницы