Товарищу машинистке

К пишущему
     массу исков
предъявляет
     машинистка.
—Ну, скажите,
      как не злиться?..
Мы,
  в ком кротость щенья,
мы
  для юмора —
        козлицы
отпущенья.
Как о барышне,
      о дуре —
пишут,
   нас карикатуря.
Ни кухарка-де,
      ни прачка —
ей
 ни мыть,
     ни лап не пачкать.
Машинисткам-де
        лафа ведь —
пианисткой
     да скрипачкой
музицируй
     на алфа́вите.
Жизнь —
     концерт.
        Изящно,
            тонно
стукай
   в буквы «Ремингтона».
А она,
   лахудрица,
только знает —
      пудрится
да сует
   завитый локон
под начальственное око.
«Ремингтон»
     и не машина,
если
  меньше он аршина?
Как тупит он,
      как он сушит —
пишущих
    машинок
        зал!
Как завод,
     грохочет в уши.
Почерк
   ртутью
      ест глаза.
Где тут
   взяться
      барышням!
Барышня
    не пара ж нам.
Нас
  взяла
    сатира в плети.
Что —
   боитесь темы громше?
Написали бы
      куплетик
о какой-нибудь наркомше! —
Да, товарищ, —
      я
        виновен.
Описать вас
     надо внове.
Крыльями
     копирок
        машет.
Наклонилась
     низко-низко.
Переписывает
      наши
рукописи
     машинистка.
Пишем мы,
     что день был золот,
у ночей
    звезда во лбу.
Им же
   кожу лишь мозолят
тысячи
   красивых букв.
За спиною
     часто-часто
появляется начальство.
«Мне писать, мол,
        страшно надо.
Попрошу-с
     с машинкой
            на дом…»
Знаем женщин.
      Трудно им вот.
Быт рабынь
     или котят.
Не накрасишься —
        не примут,
а накрасься —
      сократят.
Не разделишь
      с ним
         уютца —
скажет
   после краха шашен:
—Ишь,
    к трудящимся суются
там…
     какие-то…
      пишмаши… —
За трудом
     шестичасовым
что им в радость,
        сонным совам?
Аж город,
    в гла́за в оба,
            сам
опять
      работой буквится, —
и цифры
    по автобусам
торчат,
   как клавиш пуговицы.
Даже если
     и комета
пролетит
    над крышей тою —
кажется
    комета эта
только
   точкой с запятою.
Жить на свете
      не века,
         и
время,
   этот счетчик быстрый,
к старости
     передвигает
дней исписанных регистры.
Без машин
     поэтам
        туго.
Жизнь поэта
     однорука.
Пишет перышком,
        не хитр.
Машинистка,
      плюнь на ругань, —
как работнице
      и другу
на́
 тебе
   мои стихи!