Notre-dame

Другие здания
      лежат,
         как грязная кора,
в воспоминании
           о Notre-Dame’e.
Прошедшего
      возвышенный корабль,
о время зацепившийся
            и севший на мель.
Рсскрыли дверь —
         тоски тяжелей;
желе
   из железа —
      нелепее.
Прошли
   сквозь монаший
            служилый елей
в соборное великолепие.
Читал
   письмена,
         украшавшие храм,
про боговы блага
            на небе.
Спускался в партер,
         подымался к хорам,
смотрел удобства
         и мебель.
Я вышел —
      со мной
         переводчица-дура,
щебечет
   бантиком-ротиком:
«Ну, как вам
      нравится архитектура?
Какая небесная готика!»
Я взвесил все
      и обдумал, —
            ну вот:
он лучше Блаженного Васьки.
Конечно,
      под клуб не пойдет —
                  темноват, —
об этом не думали
         классики.
Не стиль…
      Я в этих делах не мастак.
Не дался
       старью на съедение.
Но то хорошо,
      что уже места
готовы тебе
      для сидения.
Его
      ни к чему
      перестраивать заново —
приладим
         с грехом пополам,
а в наших —
      ни стульев нет,
            ни орга̀нов.
Копнёшь —
      одни купола.
И лучше б оркестр,
         да игра дорога —
сначала
   не будет финансов, —
а то ли дело
      когда орга́н —
играй
   хоть пять сеансов.
Ясно —
      репертуар иной —
фокстроты,
      а не сопенье.
Нельзя же
        французскому госкино
духовные песнопения.
А для рекламы —
         не храм,
            а краса —
старайся
       во все тяжкие.
Электрорекламе —
         лучший фасад:
меж башен
      пустить перетяжки,
да буквами разными:
         «Signe de Zoro»,
чтоб буквы бежали,
         как мышь.
Такая реклама
      так заорет,
что видно
         во весь Boulmiche.
А если
   и лампочки
         вставить в глаза
химерам
       в углах собора,
тогда —
      никто не уйдет назад:
подряд —
         битковые сборы!
Да, надо
      быть
      бережливым тут,
ядром
   чего
      не попортив.
В особенности,
         если пойдут
громить
   префектуру
         напротив.