Небольшие стихотворения украинского поэта - классика Тараса Шевченко.
Как жизнь горемычна - а хочется жить,
И хочется видеть, как солнце сияет,
И хочется слушать, как море играет,
Как пташка щебечет, как роща шумит,
Как девушка песню свою запевает…
О, Боже мой милый, как весело жить!
Выгонит из хаты,
Не женись и на убогой -
Проживешь недолго,
А женись на вольной воле -
На казачьей доле:
Как была она - такою
Будет ввек с тобою.
Село в Украйне дорогой.
И, полный сказок и чудес,
Кругом села зеленый лес.
Цветут сады, белеют хаты,
А на горе стоят палаты,
И перед крашеным окном
В шелковых листьях тополя,
А там всё лес, и всё поля,
И степь, и горы за Днепром...
И в небе темно-голубом
Сам Бог витает над селом.
Вдали над берегом поник
Без ветра гнущийся тростник,
Как пьяный… боже, гибнут годы!
Что ж, долго ли придётся мне
В моей незамкнутой тюрьме,
Над этим бесполезным морем,
Томиться тяжкой жизни горем?
Молчит иссохшая трава
И гнётся, словно и жива;
Не хочет правды говорить.
А больше некого спросить.
Я — да толку мало!
Видно бесталанна
Друга не сыскала.
Тяжко, тяжко сердцу
Без любви томиться.
Скучно одинокой
В бархат мне рядиться.
С парнем чернобровым,
Круглым сиротою,
Мы бы полюбились —
Да глядят за мною,
Мать с отцом так зорко.
Даже сна не знают
И гулять под вечер
В садик не пускают.
А когда и пустят
Так всё с ним — с проклятым,
С недругом противным,
Стариком богатым…
Узнать, пожалуй, не пришлось;
Но всё-таки кой-как жилось, —
Хоть на чужом, да всё ж на поле…
Теперь же тяжкой этой доли,
Как бога, ждать мне довелось.
И жду её и поджидаю,
Свой глупый разум проклинаю,
Что дал себя он затемнить
И в луже волю утопить.
И стынет сердце, если вспомнит,
Что не в Украйне похоронят,
Что не в Украйне буду жить,
Людей и господа любить.
Пушки грохотали,
Было время, запорожцы
Жили-пировали.
Пировали, добывали
Славы, вольной воли,
Всё-то минуло, остались
Лишь курганы в поле.
Те высокие курганы,
Где лежит, зарыто,
Тело белое казачье
С головой разбитой.
И темнеют те курганы,
Словно скирды в поле,
И лишь с ветром перелетным
Шепчутся про волю.
Славу дедовскую ветер
По полю разносит.
Внук услышит, песню сложит
И поет, и косит.
Было время, на Украйне
Шло вприглядку горе;
И вина, и меду вдоволь,
По колено море!
Да, жилось когда-то славно,
А теперь вспомянешь:
Станет как-то легче сердцу,
Веселее взглянешь.
Прошло и лето; шелестит
Лист пожелтевший; гаснут очи;
Заснули думы; сердце спит.
Заснуло всё… Не знаю я —
Живёшь ли ты, душа моя?
Бесстрастно я гляжу на свет,
И нету слёз, и смеха нет!
И доля где моя? Судьбою
Знать не дано мне никакой…
Но если я благой не стою,
Зачем не выпало хоть злой?
Не дай о Боже! — как во сне
Блуждать… остынуть сердцем мне.
Гнилой колодой на пути
Лежать меня не попусти.
Но жить мне дай, Творец небесный —
О дай мне сердцем, сердцем жить!
Чтоб я хвалил твой мир чудесный
Чтоб могь я ближнего любить!
Страшна неволя! Тяжко в ней.
На воле жить — и спать, — страшней.
Прожить ужасно без следа,
И смерть и жизнь — одно тогда.
И тихо побрела к снопам.
Не отдохнуть, хоть и устала —
А покормить ребёнка там.
В тени лежал и плакал он.
Она его распеленала,
Кормила, няньчила, ласкала
И незаметно впала в сон.
И снится ей, житьём довольный
Её Иван; пригож, богат.
На вольной кажется женат: —
И потому что сам уж вольный.
Они с лицом весёлым жнут
На поле собственном пшеницу,
А детки им обед несут;
И тихо улыбнулась жница.
Но тут проснулась… Тяжко ей!
И спеленав малютку быстро,
Взялась за серп, — дожать скорей
Урочный сноп свой до бурмистра.
Через яр,
Через горы, мой сердешный,
На базар.
Парням бублики носила.
Вечерком;
Продала — и воротилась
С пятком.
Я два гроша, ох два гроша
Пропила,
На копейку музыканта
Наняла.
Ты сыграй-ка мне на дудке
На своей…
Чтоб забыла я кручину —
Горе с ней.
Вот какая — мой сердешный
Девка я.
Сватай — выйду я пожалуй
За тебя!
На печаль свою
Сиротинушку
Бесталанного.
Уж такая мне
Доля выпала!
Разлучили нас
Люди сильные;
Увезли его,
Сдали в рекруты…
И солдаткой я
Одинокой я
Знать в чужой избе
И состареюсь…
Уж такая мне —
Доля выпала.
Молодой гусар в село:
Что же я по нём горюю
Что мне больно жаль его?
За кафтан короткий что ли —
Иль за чёрный ус — так жаль?
Иль за то, что — не Марусей —
Машей звал меня Москаль?
Нет, мне жаль что пропадает
Даром молодость моя.
Не хотят меня и замуж
Брать уж люди за себя.
Да к тому ещё и девки
Мне проходу не дают:
Не дают они проходу
Всё гусарихой зовут!
Вокруг святого Чигрина!
Как нерушимая стена,
Восстав из гроба, станет сила
Архистратига Михаила -
Покойников святая рать.
Но Украину вам спасать,
Еще живущие! Спасайте
Родную мать свою, не дайте
В руках у ката погибать!
Пожар пылает там и тут,
И некрещеными растут
Казачьи дети, а девчата
Ушли в неволю без возврата,
И гибнет юная краса,
И непокрытая коса
Стыдом сечется, ясны очи
В разлуке гаснут… Иль не хочет
Казак сестру свою спасать
И сам собрался погибать
В ярме у катов? Горе, горе!
Молитесь, дети! Страшный суд
На Украину к нам несут
Враги. Опять прольется море
Казачьей крови… Где Богдан?
Где Наливайко, Остряница?
Пора Палию пробудиться,
И где Сирко - наш атаман?
Молитесь, братья!"
И святой
Поп окропил толпу водой
С крыльца церковного. Но вот
Вдруг расступается народ,
И с непокрытой головой
Встал на крыльце кобзарь седой:
"Да сгинет враг! Да сгинет прочь!
Точите косы в эту ночь,
Ножи острите и со мной
Тряхнем недавней стариной!"
Томить, — не всё равно ли мне?
И не забудут иль забудут
Меня в далёкой стороне, —
Мне одинаково вдвойне.
В неволе взросши, меж чужими,
Я, не оплаканный своими,
В неволе плача и умру
И всё в могилу заберу;
И сгинет след мой, как в пустыне,
На нашей славной Украине,
На нашей — не своей земле.
И не промолвит матерь сыну,
Не скажет горестно: «Молись,
Молись, сынок: за Украину
Его замучить собрались».
И что мне, — будет иль не будет
Он так молиться в тишине?
Одно не безразлично мне:
Что Украину злые люди
Приспят, ограбят, — и в огне
Её, убогую, разбудят…
Ох, как не безразлично мне!
Об унии и речи не велось:
О! как тогда нам весело жилось!
Гордились мы привольными степями,
И братом нам считался вольный Лях:
Росли, цвели в украинских садах, —
Как лилии, казачки наши в холе,
Гордилась сыном мать. Среди степей
Он вольным рос, он был утехой ей
Под старость лет в немощной, скорбной доле.
Но именем Христа в родимый край
Пришли ксендзы — и мир наш возмутили,
Терзали нас, пытали, жгли, казнили —
И морем слёз и крови стал наш рай,
И казаки поникнули уныло,
Как на лугу помятая трава.
Рыданье всю Украйну огласило.
За головой катилась голова;
И посреди народного мученья —
Те-деум! ксендз ревел в ожесточеньи.
Вот так-то Лях, вот так-то друг и брат,
Голодный ксендз да буйный ваш магнат,
Расторгли нас, поссорили с тобою,
Но если бы не козни их — поверь —
Что были б мы друзьями и теперь.
Забудем всё! С открытою душою
Дай руку нам и имянем святым —
Христа, наш рай опять возобновим!
И двинули не без усилий,
По синим волнам в Сыр-Дарью,
С баржей баркас неторопливый.
Прощай же, Кос-Арал тоскливый!
Всё ж грусть проклятую мою
Ты разгонял два года целых.
Спасибо! Сам себя хвали,
Что люди и тебя нашли
И знали, что с тобою сделать.
Прощай, товарищ! ни хвалы
И ни упрека не слагаю
Твоей пустыне; в новом крае,
Быть может, вспомяну, как знаю,
О прошлых днях тоски и мглы.