Марина Цветаева стихи

Разные дети

Есть тихие дети. Дремать на плече
У ласковой мамы им сладко и днем.
Их слабые ручки не рвутся к свече, —
Они не играют с огнем.

Есть дети — как искры: им пламя сродни.
Напрасно их учат: «Ведь жжется, не тронь!»
Они своенравны (ведь искры они!)
И смело хватают огонь.

Есть странные дети: в них дерзость и страх.
Крестом потихоньку себя осеня,
Подходят, не смеют, бледнеют в слезах
И плача бегут от огня.

Попутчик

Соратник в чудесах и бедах
Герб, во щитах моих и дедов
. . . . . .выше туч:
Крыло — стрела — и ключ.
А ну-ка . . . . . .
Презрев корону золотую
Посмотрим, как тебя толкует
Всю суть собрав на лбу
Наследница гербу.
Как…… из потемок
По женской линии потомок
Крыло — когда возьмут карету
Стрела — властям писать декреты
. . . . . .подставив грудь
—Ключ: рта не разомкнуть.
Но плавится сюргуч и ломок
По женской линии потомок
Тебя сдерет сюргуч.
—Крыло — стрела — и ключ.

В сновидящий час мой бессонный, совиный...

В сновидящий час мой бессонный, совиный
Так . . . . . .я вдруг поняла:
Я знаю: не сердце во мне,— сердцевина
На всем протяженье ствола.

Продольное сердце, от корня до краю
Стремящее Рост и Любовь.
Древесная-чистая,— вся ключевая,
Древесная — сильная кровь.

Не знающие ни продажи, ни купли —
Не руки — два взмаха в лазорь!
Не лоб — в небеса запрокинутый купол,
Любимец созвездий и зорь.

Сердце, измена...

—Сердце, измена!
—Но не разлука!
И воровскую смуглую руку
К белым губам.

Краткая встряска костей о плиты.
—Гришка!— Димитрий!
Цареубийцы! Псéкровь холопья!
И — повторенным прыжком —
На копья!

Тихонько...

Тихонько
Рукой осторожной и тонкой
Распутаю путы:
Ручонки — и ржанью
Послушная, зашелестит амазонка
По звонким, пустым ступеням расставанья.

Топочет и ржет
В осиянном пролете
Крылатый.— В глаза — полыханье рассвета.
Ручонки, ручонки!
Напрасно зовете:
Меж ними — струистая лестница Леты.

Последняя прелесть...

Последняя прелесть,
Последняя тяжесть:
Ребенок, у ног моих
Бьющий в ладоши.

Но с этой последнею
Прелестью — справлюсь,
И эту последнюю тяжесть я —
Сброшу.

Всей женскою лестью
Язвя вдохновенной,
Как будто не отрок
У ног, а любовник —

О шествиях —
Вдоль изумленной Вселенной
Под ливнем лавровым,
Под ливнем дубовым.

А девы — не надо...

А девы — не надо.
По вольному хладу,
По синему следу
Один я поеду.

Как был до победы:
Сиротский и вдовый.
По вольному следу
Воды родниковой.

От славы, от гною
Доспехи отмою.
Во славу Твою
Коня напою.

Храни, Голубица,
От града — посевы,
Девицу — от гада,
Героя — от девы.

Во имя расправы...

Во имя расправы
Крепись, мой Крылатый!
Был час переправы,
А будет — расплаты.

В тот час стопудовый
—Меж бредом и былью —
Гребли тяжело
Корабельные крылья.

Меж Сциллою — да! —
И Харибдой гребли.
О крылья мои,
Журавли-корабли!

Тогда по крутому
Эвксинскому брегу
Был топот Побега,
А будет — Победы.

В тот час непосильный
—Меж дулом и хлябью —
Сердца не остыли,
Крыла не ослабли,

Плеча напирали,
Глаза стерегли.
—О крылья мои,
Журавли-корабли!

Соревнования короста...

Соревнования короста
В нас не осилила родства.
И поделили мы так просто:
Твой — Петербург, моя — Москва.

Блаженно так и бескорыстно
Мой гений твоему внимал.
На каждый вздох твой рукописный
Дыхания вздымался вал.

Но вал моей гордыни польской —
Как пал он!— С златозарных гор
Мои стихи — как добровольцы
К тебе стекались под шатер…

Дойдет ли в пустоте эфира
Моя лирическая лесть?
И безутешна я, что женской лиры
Одной, одной мне тягу несть.

Семеро, семеро...

Семеро, семеро
Славлю дней!
Семь твоих шкур твоих
Славлю, Змей!

Пустопорожняя
Дань земле —
Старая кожа
Лежит на пне.

Старая сброшена, —
Новой жди!
Старую кожу,
Прохожий, жги!

Чтоб уж и не было
Нам: вернись!
Чтобы ни следу
От старых риз!

Снашивай, сбрасывай
Старый день!
В ризнице нашей —
Семижды семь!

Страницы