Итог

Только что
       в окошечный
               в кусочек прокопчённый
вглядывались,
            ждя рассветный час.
Жили
          черные,
            к земле прижавшись черной,
по фабричным
             по задворкам
            волочась.
Только что
       корявой сошкой
            землю рыли,
только что
    проселками
         плелись возком,
только что…
         куда на крыльях! —
еле двигались
    шажочком
            да ползком.
Только что
    Керзоновы угрозы пролетали.
Только что
    приказ
         крылатый
            дан:
—Пролетарий,
на аэроплан! —
А уже
         гроши за грошами
слились
    в мощь боевых машин.
Завинти винты
              и, кроша́ ими
тучи,
         в небе
        крылом маши.
И уже
    в ответ
         на афиши
лётный
    день
           громоздится ко дню.
Задирается
       выше и выше
голова
    небесам в стрекотню.
Чаще
    глаз
         на солнце ще́рите,
приложив
    козырек руки́. —
Это
       пролетарий
         в небе
            чертит
первые
    корявые круги.
Первый
    неуклюжий шаг
              пускай коряв —
не удержите
        поднявших якоря.
Черные!
    Смотрите,
         своры,
            сворищи и сворки.
Ежедневно —
            руки тверже,
                  мозг светлей.
Вот уже
    летим
         восьмеркою к восьмерке
и нанизываем
            петлю к петле.
Мы
      привыкли
            слово
         утверждать на деле,
пусть
         десяток птиц кружился нынче.
На недели
    взгромоздя
         труда недели,
миллионокрылые
         в грядущих битвах
                   вымчим.
Если
    вздумают
         паны и бары
наступлением
            сменить
         мазурки и кадрили,
им любым
    на ихний вызов ярый
мы
      ответим
    тыщей эскадрилий.
И когда
    придет
         итогов год,
в памяти
    недели этой
         отрывая клад,
скажут:
    итого —
пролетарий
        стал крылат.