Так с топором влезают в сон ...

Так с топором влезают в сон,
обметят спящелобых —
и сразу
    исчезает всё,
и видишь только обух.
Так барабаны улиц
         в сон
войдут,
    и сразу вспомнится,
что вот тоска
      и угол вон,
за ним
    она —
      виновница.
Прикрывши окна ладонью угла,
стекло за стеклом вытягивал с краю.
Вся жизнь
       на карты окон легла.
Очко стекла —
        и я проиграю.
Арап —
    миражей шулер —
            по окнам
разметил нагло веселия крап.
Колода стекла
      торжеством яркоогним
сияет нагло у ночи из лап.
Как было раньше —
         вырасти б,
стихом в окно влететь.
Нет,
   никни к сте́нной сырости.
И стих
    и дни не те.
Морозят камни.
        Дрожь могил.
И редко ходят веники.
Плевками,
     снявши башмаки,
вступаю на ступеньки.
Не молкнет в сердце боль никак,
кует к звену звено.
Вот так,
     убив,
        Раскольников
пришел звенеть в звонок.
Гостьё идет по лестнице…
Ступеньки бросил —
         стенкою.
Стараюсь в стенку вплесниться,
и слышу —
     струны тенькают.
Быть может, села
        вот так
           невзначай она.
Лишь для гостей,
        для широких масс.
А пальцы
     сами
      в пределе отчаянья
ведут бесшабашье, над горем глумясь.