Шарль Бодлер стихи

Фонтан

Бедняжка, ты совсем устала,
Не размыкай прекрасных глаз,
Усни, упав на покрывало,
Там, где настиг тебя экстаз!
В саду журчат и льются струи—
Их лепет, слышный день и ночь,
Томит меня, и не могу я
Восторг любовный превозмочь.

Позолотила Феба
Цветущий сноп—
В полночной тишине бы
Все цвел он, чтоб
Звенеть и падать с неба
Навзрыд, взахлеб!

Pranciscae Meae Laudes

Похвалы моей Франциске

Буду петь тебя на новых струнах,
О, юница, играющая
В моем одиноком сердце.

Оплету тебя гирляндами,
О, прелестная женщина,
Избавляющая от грехов.

Словно благодатную Лету,
Буду пить твои поцелуи,
Влекущие, как магнит.

Когда буря пороков
Затмила все пути,
Ты предстала мне, богиня,

Словно путеводная звезда
В бушующем море…
Я возлагаю сердце на твой алтарь!

Купель, полная добродетелей,
Источник вечной молодости,
Отверзи мои немые уста!

К портрету Оноре Домье

Художник мудрый пред тобой,
Сатир пронзительных создатель.
Он учит каждого, читатель,
Смеяться над самим собой.

Его насмешка не проста.
Он с прозорливостью великой
Бичует Зло со всею кликой,
И в этом – сердца красота.

Он без гримас, он не смеется,
Как Мефистофель и Мельмот.
Их желчь огнем Алекто жжет,
А в нас лишь холод остается.

Их смех – он никому не впрок,
Он пуст, верней, бесчеловечен.
Его же смех лучист, сердечен,

И добр, и весел, и широк.

Стихи французского поэта классика Шарля Бодлера (Соответствия, Падаль, Альбатрос).

Тебя, как свод ночной, безумно я люблю...
Шарль Бодлер (перевод Эллис)
Тебя, как свод ночной, безумно я люблю,
Тебя, великую молчальницу мою!
Ты — урна горести; ты сердце услаждаешь,
Когда насмешливо меня вдруг покидаешь,
И недоступнее мне кажется в тот миг
Бездонная лазурь, краса ночей моих!
Я как на приступ рвусь тогда к тебе, бессильный,
Ползу, как клуб червей, почуя труп могильный.

На картину. «Тассо в темнице» Эжена Делакруа

Поэт в тюрьме, больной, небритый, изможденный,
Топча ногой листки поэмы нерожденной,
Следит в отчаянье, как в бездну, вся дрожа,
По страшной лестнице скользит его душа.

Кругом дразнящие, хохочущие лица,
В сознанье дикое, нелепое роится,
Сверлит Сомненье мозг, и беспричинный Страх,
Уродлив, многолик, его гнетет впотьмах.

И этот запертый в дыре тлетворной гений,
Среди кружащихся, глумящихся видений,—
Мечтатель, ужасом разбуженный от сна,

Цветы зла

Предисловие

Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.

Упорен в нас порок, раскаянье – притворно;
За все сторицею себе воздать спеша,
Опять путем греха, смеясь, скользит душа,
Слезами трусости омыв свой путь позорный.

И Демон Трисмегист, баюкая мечту,
На мягком ложе зла наш разум усыпляет;
Он волю, золото души, испепеляет,
И, как столбы паров, бросает в пустоту;

Голос

Да, колыбель моя была в библиотеке;
Пыль, Вавилон томов, пергамент, тишина,
Романы, словари, латыняне и греки…
Я, как in folio, возвышен был тогда.
Два голоса со мной о жизни говорили.

Романтический закат

Прекрасно солнце в час, когда со свежей силой
Приветом утренним взрывается восток.—
Воистину блажен тот, кто с любовью мог
Благословить закат державного светила.

В сиянье знойных глаз, как сердце, бился ключ,
Цветок и борозда под солнцем трепетали.—
Бежим за горизонт! Быть может, в этой дали
Удастся нам поймать его последний луч.

Но божество настичь пытаюсь я напрасно.
Укрыться негде мне от ночи самовластной,
В промозглой темноте закатный свет иссяк.

Неожиданное

Отец еще дышал, кончины ожидая,
А Гарпагон в мечтах уже сказал себе:
«Валялись, помнится, средь нашего сарая
Три старые доски – гроб сколотить тебе».
«Я – кладезь доброты,– воркует Целимена.—

Лесбос

Мать греческих страстей и прихотей латинских,
О Лесбос, родина томительнейших уз,
Где соплеменник солнц и молний исполинских,
Был сладок поцелуй, как треснувший арбуз;
Мать греческих страстей и прихотей латинских.

О Лесбос, где восторг увенчивал терзанья,
Где водопадами срываясь без числа,
Невыносимые кудахтали лобзанья,
А бездна мрачная рыдающих влекла;
О Лесбос, где восторг увенчивал терзанья!

Страницы