Стихи великих поэтов

К Адалис

Твой детски женственный анализ
Любви, «пронзившей метко» грудь,
Мечте стиха дает, Адалис,
Забытым ветром вновь вздохнуть.

День обмирал, сжигая сосны;
Кричали чайки вдоль воды;
Над лодкой реял сумрак росный;
Двоих, нас метил свет звезды.

Она сгибалась; вечер бросил
Ей детскость на наклоны плеч;
Следил я дрожь их, волю весел
Не смея в мертвой влаге влечь.

Я знал, чей образ ночью этой
Ей бросил «розу на кровать»…
Той тенью, летним днем прогретой,
Как давним сном, дышу опять —

Perpetuum Mobile

Как звезды меркнут понемногу
В сияньи солнца золотом,
К нам другу друг давал дорогу,
Осенним делаясь листом,
—И каждый нес свою тревогу
В наш без того тревожный дом.

Мы всех приветствием встречали,
Шли без забот на каждый пир,
Одной улыбкой отвечали
На бубна звон и рокот лир,
—И каждый нес свои печали
В наш без того печальный мир.

Маленькая разница

1. В Европе
      двое жирных людей
    ведут человека
            себя худей.

2. А мы
   облегчаем работу их:
    жирного водят
            двое худых.

Послание пролетарским поэтам

Товарищи,
     позвольте
          без позы,
              без маски —
как старший товарищ,
          неглупый и чуткий,
поразговариваю с вами,
           товарищ Безыменский,
товарищ Светлов,
        товарищ Уткин.
Мы спорим,
      аж глотки просят лужения,
мы
      задыхаемся
       от эстрадных побед,
а у меня к вам, товарищи,
           деловое предложение:
давайте,
    устроим
        веселый обед!
Расстелим внизу
        комплименты ковровые,

Жид

Черт вас возьми,
черносотенная слизь,
вы
  схоронились
          от пуль,
           от зимы
и расхамились —
        только спаслись.
Черт вас возьми,
тех,
  кто —
за коммунизм
      на бумаге
             ляжет костьми,
а дома
   добреет
      довоенным скотом.
Черт вас возьми,
тех,
  которые —
коммунисты
         лишь
        до трех с восьми,
а потом
   коммунизм
           запирают с конторою.
Черт вас возьми,
вас,

День рожденья

Как много дум наводит день рожденья!
Как много чувств в душе он шевелит!
Тот от души его благословит
И проведет с друзьями в наслажденьи.
А есть другой… Болезнен и уныл,
Бежит под сень родительских могил
И там, в пылу преступного раздумья,
Его клянет и просит у небес
В удел земной, как милости, безумья,
Чтоб страшный день из памяти исчез!..
Безумен тот, кто рад ему; безумен,
Кто упрекать и клясть его посмел.
Счастлив — сей лик ни праздничен, ни думен,
Кто перед ним ни вырос, ни сробел;

В стыдливости немой есть много красоты...

В стыдливости немой есть много красоты:
Полурасцветшие цветы
Внушают нам любовь и нежное участье,
И девственной Луны пленительна мечта.

Но есть иная красота.
Души влюбленной сладострастье.
Пред этой чудной вспышкой счастья
Полубожественного сна,

Стыдливость чуть горит воспоминаньем бледным,
Как потускневшая Луна
Пред Солнцем пышным и победным.

Нет

Ты, вставая, сказала, что — «нет»;
И какие-то призраки мы:
Не осиливает свет —
Не Осиливает: тьмы!..

Солнце легкое,— красный фазан,
Месяц матовый,— легкий опал…
Солнце, падая,— пало: в туман;
Месяц — в просерень матово встал.

Прошли — остывающие струи —
К теневым берегам —
Облака — золотые ладьи
Парусами вишневыми: там.

Растворен глубиной голубой,
Озарен лазулитами лет,
Преклонен — пред Тобой и под Тобой…
Но — Ты выговорила. «Нет!»

Страницы