Хармс стихи

Кика и Кока

Под ло́готь
Под ко́ку
фуфу́

и не кря́кай
не могуть
фанфа́ры
ла — апошить
деба́сить

дрынь в ухо виляет
шапле́ ментершу́ла
кагык буд-то лошадь
кагык уходырь
и свящ жвикави́ет
и воет собака
и гонятся ли́стья
сюды и туды

А с не́ба о хря́щи
все чаще и чаще
взвильнёт ви ва вувой
и мрётся в углы́нь

С пинежек зире́ли
потянутся ко́кой
под логоть не фу́кай!
под ко́ку не плюй!

Полет в небеса

На одной ноге скакала
и плясала я кругом
бессердечного ракала
но в объятиях с врагом
Вася в даче на народе
шевелил метлой ковры
я качалась в огороде
без движенья головы
но лежал дремучий порох
под ударом светлых шпор
Вася! Вася! Этот ворох
умету его во двор.
Вася взвыл беря метелку
и садясь в нее верхом
он забыл мою светелку
улетел и слеп и хром.

Не́теперь

Это есть Это.
То есть То.
Это не есть Это.
Остальное либо это, либо не это.
Все либо то, либо не то.
Что не то и не это, то не это и не то.
Что то и это, то и себе Само.
Что себе Само, то может быть то, да не это, либо это, да не то.
Это ушло в то, а то ушло в это. Мы говорим: Бог дунул.
Это ушло в это, а то ушло в то, и нам неоткуда выйти и некуда прийти.
Это ушло в это. Мы спросили: где? Нам пропели: тут.
Это вышло из тут. Что это? Это ТО.
Это есть то.
То есть это.
Тут есть это и то.

Тише целуются...

Тише целуются
—комната пуста —
ломкими изгибами —
—полные уста: —
ноги были белые:
пу снегу устал.

Разве сандалии
ходят по песку?
Разве православные
церкви расплесну?
Или только кошечки
писают под стул?

Тянутся маёвками
красные гробб
ситцевые девушки —
пу небу губа;
кружится и пляшется
будто бы на бал.

Груди как головы
тело — молоко
глазом мерцальная
солнцем высоко…
Бог святая Троица
в небо уколол.

Лапа

У храпа есть концы голос
подобны хрипы запятым
подушку спутаннык волос
перекрести ключом святым.
Из головы цветок вырастает
сон ли это или смерть
зверь тетрадь мою листает
червь глотает ночь и зберть
там пух петухов
на Глинкин плац
осёл шатром из пушки бац
сон уперся на бедро
ветер западный.— Ведро.
О стату́я всех стату ́ й
дням дыханье растату ́ й
леса лужи протеки
где грибы во мху дики
молви людям: Пустяки
мне в колодец окунаться
мрамор духа холодить

Сек

(gew. Esther)

И говорит Мишенька
рот открыв даже
— ши́шиля ки́шиля
Я в штаны ряжен.—
Н ты эт его —
финьть фаньть фуньть
б м пи́льнео —
фуньть фаньть финьть

Ехал доктор из далёка...

Ехал доктор из далёка
вёз корзину колпаков
отдыхал на поворотах
прибыл к нам и был таков.
Звали доктора Матрёна
был Матрёна землекоп
но торчал у землекопа
из кармана телескоп
Заболела тётя Катя
не лежит и не сидит
и за мухами глазами
неподвижными следит.
Тётя Катя не хохочет
только плачет как река
мы за доктором послали
он пришёл издалека.

Молвил Карпов: я не кит...

Молвил Карпов: я не кит
в этом честь моя порука.
Лёг на печку и скрипит.
Карпов думал: дай помру-ка.
Лег и помер. Стрекачёв
плакал: Карпов табуретка
то-то взвоет Псковичёв
над покойным. Это редко.

В ночи длинные не спится
вдовам нет иных мужей
череп к люльке не клонится
мысль бродит веселей.

Полька затылки (срыв)

метит балагур татарин
в поддёвку короля лукошке
а палец безымянный
на стекле оттаял
и торчит гербом в окошко
ты торчи себе торчи
выше царской колончи

распахнулся о́рлик бу́бой
сели мы на бочку
рейн вина
океан пошёл на убыль
в небе ки́чку не видать

в пристань бухту
серую подушку
тристо молодок
и сорок семь
по́ют китайца жёлтую душу
в зеркало смотрят
и плачат все.

Страницы