Игорь Северянин стихи

В грехе — забвенье

Ты — женщина, и этим ты права.
Валерий Брюсов

Вся радость — в прошлом, в таком далеком и безвозвратном,
А в настоящем — благополучье и безнадежность.
Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном,
Любви и страсти; — его пленяет неосторожность…

Устало сердце от узких рамок благополучья,
Оно в уныньи, оно в оковах, оно в томленьи…
Отчаясь резить, отчаясь верить, в немом безлучьи,
Оно трепещет такою скорбью, все в гипсе лени…

Из письма

Жду — не дождусь весны и мая,
Цветов, улыбок и грозы,
Когда потянутся, хромая,
На дачу с мебелью возы!

У старой мельницы, под горкой,
На светлой даче, за столом,
Простясь с своей столичной «норкой»
Вы просветлеете челом.

Как будет весело вам прыгать
То к чахлой лавке, то к пруду,
Детей к обеду звонко кликать,
Шептать кому-то: «Я приду»…

И как забавно до обеда,
Когда так яростны лучи,
Позвать мечтателя-соседа
С собой на дальние ключи…

Рондели («Нарцисс Сарона — Соломон...»)

Нарцисс Сарона — Соломон—
Любил Балькис, царицу Юга.
Она была его супруга.
Был царь, как раб, в нее влюблен.
В краю, где пальмы и лимон,
Где грудь цветущая упруга,
Нарцисс Сарона, Соломон,
Любил Балькис, царицу Юга.
Она цвела, как анемон,
Под лаской царственного друга.
Но часто плакал от испуга,
Умом царицы ослеплен.
Великолепный Соломон…

В очарованьи

Быть может оттого, что ты не молода,
Но как-то трогательно-больно моложава,
Быть может оттого я так хочу всегда
С тобою вместе быть; когда, смеясь лукаво,
Раскроешь широко влекущие глаза
И бледное лицо подставишь под лобзанья,
Я чувствую, что ты — вся нега, вся гроза,
Вся — молодость, вся — страсть; и чувства без названья
Сжимают сердце мне пленительной тоской,
И потерять тебя — боязнь моя безмерна…
И ты, меня поняв, в тревоге, головой
Прекрасною своей вдруг поникаешь нервно,—

Пляска Мая

Вдалеке от фабрик, вдалеке от станций,
Не в лесу дремучем, но и не в селе—
Старая плотина, на плотине танцы,
В танцах поселяне, все навеселе.

Покупают парни у торговки дули,
Тыквенное семя, карие рожки.
Тут бесполья свадьба, там кого-то вздули,
Шепоты да взвизги, песни да смешки.

Точно гул пчелиный — гутор на полянке:
«Любишь ли, Акуля?..» — «Дьявол, не замай!..»
И под звуки шустрой, удалой тальянки
Пляшет на плотине сам царевич Май.

Чайная роза

Если прихоти случайной
И мечтам преграды нет, —
Розой бледной, розой чайной
Воплоти меня, поэт!
Мирра Лохвицкая

Над тихо дремлющим прудом—
Где тишина необычайная,
Есть небольшой уютный дом
И перед домом — роза чайная.

Над нею веера стрекоз—
Как опахала изумрудные;
Вокруг цветы струят наркоз
И сны лелеют непробудные.

В пруде любуется фасад
Своей отделкой прихотливою;
И с ней кокетничает сад,
Любуясь розою стыдливою.

Но дни и ночи, ночи дни—
Приливы грусти необычные.
И шепчет роза: «Мы — одни
С тобою, сад мой, горемычные»…

Душистый горошек

Прост и ласков, как помыслы крошек,
У колонок веранды и тумб
Распускался душистый горошек
На взлелеянной пажити клумб.

И нечаянно или нарочно,
Но влюбился он в мрамор немой,
Точно был очарован он, точно
Одурачен любовью самой!

Но напрасно с зарей розовел он,
Обвивая бесчувственный стан:
Не для счастия камень был сделан,
И любить не умел истукан.

Наступали осенние стужи,
Угасал ароматный горох;
И смотрелся в зеркальные лужи
Грубый мрамор, закутанный в мох.

Мороженое из сирени!

—Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.
Сударыни, судари, надо ль?— не дорого — можно без прений…
Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!

Я сливочного не имею, фисташковое все распродал…
Ах, граждане, да неужели вы требуете крэм-брюле?
Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа,
На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!

Кензели

В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево…
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена—
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.

Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная…
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено…
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом—
Вы такая эстетная, Вы такая изящная…
Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам?

Эксцессерка

Ты пришла в шоколадной шаплетке,
Подняла золотую вуаль.
И, смотря на паркетные клетки,
Положила боа на рояль.

Ты затихла на палевом кресле,
Каблучком молоточа паркет…
Отчего-то шепнула: «А если?..»
И лицо окунула в букет.

У окна альпорозы в корзине
Чуть вздохнули,— их вздох витьеват.
Я не видел кузины в кузине,
И едва ли я в том виноват…

Ты взглянула утонченно-пьяно,
Прищемляя мне сердце зрачком…
И вонзила стрелу, как Диана,
Отточив острие язычком…

Страницы