Константин Бальмонт стихи

Слова смолкали на устах...

Слова смолкали на устах,
Мелькал смычок, рыдала скрипка,
И возникала в двух сердцах
Безумно-светлая ошибка.

И взоры жадные слились
В мечте, которой нет названья,
И нитью зыбкою сплелись,
Томясь, и не страшась признанья.

Среди толпы, среди огней
Любовь росла и возрастала,
И скрипка, точно слившись с ней,
Дрожала, пела, и рыдала.

Я жду

Уж ночь зажигает лампады
Пред ликом пресветлым Творца
Пленителен ропот прохлады,
И водная даль — без конца.

Мечта напевает мне, вторя.
«Мой милый, желанный… Приду!»
Над синею влагою Моря,
В ладье легкокрылой я жду.

Я жду, и заветное слово
«Люблю» повторяю, любя,
И все, что есть в сердце святого,
Зовет, призывает тебя.

Приди, о, любовь золотая,
Простимся с добром и со злом,
Все Море от края до края
Измерим быстрым веслом.

На мотив псалма XVIII-гo

Ночь ночи открывает знанье,
Дню ото дня передается речь.
Чтоб славу Господа непопранной сберечь,
Восславить Господа должны Его созданья.

Все от Него — и жизнь, и смерть.
У ног Его легли, простерлись бездны,
О помыслах Его вещает громко твердь,
Во славу дел Его сияет светоч звездный.

Выходит Солнце-исполин,
Как будто бы жених из брачного чертога,
Смеется светлый лик лугов, садов, долин,
От края в край небес идет его дорога.

Цветы нарцисса

Точно из легкого камня изсечены,
В воду глядят лепестки белоснежные.
Собственным образом пристально встречены,
Вглубь заглянули цветы безмятежные.

Мягкое млеет на них трепетание,
Двойственно-бледны, растут очертания.
Вглубь заглянули немые цветы, —
Поняли, поняли свет Красоты!

Сердце, багряной чертой окаймленное,
Тайно хранит золотые признания.
Только в себя невозвратно-влюбленное,
Стынет, бледнеет, в мечтах без названия.

Родная картина

Стаи птиц. Дороги лента.
Повалившийся плетень.
С отуманенного неба
Грустно смотрит тусклый день.

Ряд берез, и вид унылый
Придорожного столба.
Как под гнетом тяжкой скорби
Покачнулася изба.

Полусвет и полусумрак,
И невольно рвешься вдаль,
И невольно давит душу
Бесконечная печаль

Я расстался с печальной Луною...

Катерине Алексеевне Андреевой

Я расстался с печальной Луною, —
Удалилась царица небес,
Там, в горах, за их черной стеною,
Ее лик омраченный исчез.

И в предутреннем сумраке ясном
Мне послышался вздох ветерка,
И в лазури, на небе прекрасном,
Отразилась немая тоска.

Силуэты лесных великанов
Молчаливо предстали вдали,
И покровы дрожащих туманов
Над заплаканным лугом легли.

Вся Природа казалась больною
И как будто молила меня,
И грустила, прощаясь с Луною,
В ожидании знойного дня.

Рабство (сонет)

Ты льнешь ко мне, как гибкая лоза,
И все твои движения красивы,
Твоих волос капризные извивы
Пышнее, чем полночная гроза.

Настолько же прекрасны, как и лживы,
Глубокие спокойные глаза,
Где искрится притворная слеза,
Где видны сладострастные порывы.

Тот будет твой безвольный раб всегда,
Кого ты отравила поцелуем,
В нем прошлое погибнет без следа,

В нем вечно будет жгучая вражда
К тому, чем прежде был он так волнуем,
К святыне, что погасла, как звезда.

Змеиный глаз

Датскому лирику Тору Ланге

Огней полночных караван
В степи Небес плывет.
Но кто меня в ночной туман
Так ласково зовет?

Зачем от сердца далека
Мечта о Небесах?
Зачем дрожит моя рука?
Зачем так манит прах?

Болото спит. Ночная тишь
Растет и все растет.
Шуршит загадочно камыш,
Змеиный глаз цветет.

Змеиный глаз глядит, растет,
Его лелеет Ночь.
К нему кто близко подойдет,
Уйти не может прочь.

Он смутно слышит свист змеи,
Как нежный близкий зов,
Он еле видит в забытьи
Огни иных миров.

Призраки («Шелест листьев, шепот трав...»)

Шелест листьев, шепот трав,
Переплеск речной волны,
Ропот ветра, гул дубрав,
Ровный бледный блеск Луны.

Словно в детстве предо мною,
Над речною глубиною,
Нимфы бледною гирляндой обнялись, переплелись.
Брызнут пеной, разомкнутся,
И опять плотней сожмутся,
Опускаясь, поднимаясь, на волне и вверх и вниз.

Шепчут темные дубравы,
Шепчут травы про забавы
Этих бледных, этих нежных обитательниц волны.
К ним из дали неизвестной
Опустился эльф чудесный,
Как на нити золотистой, на прямом луче Луны.

Первая любовь

В царстве света, в царстве тени, бурных снов и тихой лени,
В царстве счастия земного и небесной красоты,
Я всем сердцем отдавался чарам тайных откровений,
Я рвался душой в пределы недоступной высоты,
Для меня блистало Солнце в дни весенних упоений,
Пели птицы, навевая лучезарные мечты,
И акации густые и душистые сирени
Надо мною наклоняли белоснежные цветы.

Страницы