Легкий стих Маяковского

Авиадни

Эти дни
    пропеллеры пели.
Раструбите и в прозу
         и в песенный лад!
В эти дни
    не на словах,
            на деле —
пролетарий стал крылат.
Только что
    прогудело приказом
по рядам
    рабочих рот:
—Пролетарий,
              довольно
              пялиться наземь!
Пролетарий —
             на самолет! —
А уже
          у глаз
       чуть не рвутся швы.
Глазеют,
    забыв про сны и дрёмы, —
это
      «Московский большевик»
взлетает

С товарищеским приветом, Маяковский

Дралось
некогда
греков триста
сразу с войском персидским всем.
Так и мы.
Но нас,
футуристов,
нас всего — быть может — семь.
Тех
нашли у истории в пылях.
Подсчитали
всех, кто сражен.
И поют
про смерть в Фермопилах.
Восхваляют, что лез на рожон.
Если петь
про залезших в щели,
меч подъявших
и павших от, —
как не петь
нас,
у мыслей в ущелье,
не сдаваясь, дерущихся год?
Слава вам!
Для посмертной лести
да не словит вас смерти лов.

Солидарность

Ярмарка.
    Вовсю!
        Нелепица на нелепице.
Лейпциг гудит.
        Суетится Лейпциг.
Но площадь вокзальную грохот не за́лил.
Вокзалы стоят.
        Бастуют вокзалы.
Сегодня
    сказали хозяевам грузчики:
«Ну что ж,
    посидимте, сложивши ручки!»
Лишь изредка
            тишь
        будоражило эхо:
это
       грузчики
          бьют штрейкбрехеров.
Скрипят буржуи.
        Ходят около:
—Товарищи эти разденут до́гола! —
Но случай
    буржуям

От поминок и панихид у одних попов довольный вид

Известно,
    в конце существования человечьего —
радоваться
       нечего.
По дому покойника
         идет ревоголосье.
Слезами каплют.
         Рвут волосья.
А попу
    и от смерти
         радость велия —
и доходы,
    и веселия.
Чтоб люди
    доход давали, умирая,
сочинили сказку
                об аде
             и о рае.
Чуть помрешь —
         наводняется дом чернорясниками.
За синенькими приходят
                 да за красненькими.

Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче

В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла —
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы —
деревней был,
кривился крыш корою.
А за деревнею —
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
А завтра
снова
мир залить
вставало солнце а́ло.
И день за днем
ужасно злить
меня
вот это
стало.
И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,

Отношение к барышне

Этот вечер решал —
не в любовники выйти ль нам? —
темно,
никто не увидит нас.
Я наклонился действительно,
и действительно
я,
наклонясь,
сказал ей,
как добрый родитель:
«Страсти крут обрыв —
будьте добры,
отойдите.
Отойдите,
будьте добры».

Керзон

Многие
    слышали звон,
да не знают,
         что такое —
                Керзон.
В редком селе,
             у редкого города
имеется
    карточка
         знаменитого лорда.
Гордого лорда
             запечатлеть рад.
Но я,
         разумеется,
         не фотографический аппарат.
Что толку
    в лордовой морде нам?!
Лорда
           рисую
          по делам
         по лординым.
У Керзона
    замечательный вид.
Сразу видно —

Страницы