Лирика

Восходящее Солнце, умирающий Месяц...

Восходящее Солнце, умирающий Месяц,
Каждый день я люблю вас и жду.
Но сильнее, чем Месяц, и нежнее, чем Солнце,
Я люблю Золотую Звезду.

Ту звезду золотую, что мерцает стыдливо
В предрассветной мистической мгле,
И в молчаньи вечернем, холодна и прекрасна,
Посылает сияние Земле.

Тем, кто днем утомился и враждой и заботой,
Этот блеск о любви говорит,
Для того, кто во мраке тосковал беспросветно,
Он с высот упованьем горит.

Из письма к Северину Д.П. от 19 июня 1814г

Быть может, их Фетида
Услышала на дне,
И, лотосом венчанны,
Станицы нереид
В серебряных пещерах
Склонили жадный слух
И сладостно вздохнули,
На урны преклонясь
Лилейною рукою;
Их перси взволновались
Под тонкой пеленой…
И море заструилось,
И волны поднялись!..
. . . . . . . . . . . . . . .

Маленький балаган на маленькой планете «Земля»

1

Сердце — исплакалось: плакать —
Нет
Мочи!..

Сердце мое, —
Замолчи и замри —
В золотоокие, долгие ночи,
В золото-карие
Гари
Зари…

2

Из фиолетовых —
Там —
Расстояний —

Молний малиновых нам
Миготня…

Смотрят браслетами
Ясных
Сияний

Бор —
Красностволый — на умерки
Дня.

3

В этом
С судьбою —
—С тобою —
Не спорящем
Взоре, —

Светами
Полнится
Тихая даль.

В вагоне

Т.Н. Гиппиус

Жандарма потертая Форма,
Носильщики, слезы. Свисток —
И тронулась плавно платформа;
Пропел в отдаленье рожок.

В пустое, раздольное поле
Лечу, свою жизнь загубя:
Прости, не увижу я боле —
Прости, не увижу тебя!

На дальних обрывах откоса
Прошли — промерцали огни;
Мостом прогремели колеса…
Усни, мое сердце, усни!

Несется за местностью местность —
Летит: и летит — и летит.
Упорно в лицо неизвестность
Под дымной вуалью глядит.

О, верь: ты, нежная, дороже славы мне ...

О, верь: ты, нежная, дороже славы мне.
Скажу ль? Мне иногда докучно вдохновенье:
Мешает мне его волненье
Дышать любовью в тишине!
Я сердце предаю сердечному союзу:
Приди, мечты мои рассей,
Ласкай, ласкай меня, о друг души моей!
И покори себе бунтующую музу.

И снова бредешь ты в толпе неизменной...

И снова бредешь ты в толпе неизменной,
Исполнен желаний земных.
Мгновения тайны, как тайна, мгновении,
И сердце не вспомнит об них.

Она у окна, утомленно-больная,
Глядит на бледнеющий день;
И ближе, и ближе — ночная, земная,
Всегда сладострастная тень.

Ожерелья дней

Пора бы жизнь осмыслить, подытожить;
Уже в былом — сороковой порог,
И, если дни на счет годов помножить,
Пятнадцать тысяч превзойдет итог.

Но эти тысячи, порой несчастных,
Порой счастливых, пережитых дней, —
Как ожерелья белых, синих, красных,
Зеленых, желтых, всех цветов огней!

И эти бусы жгут и давят шею,
По телу разливают острый яд.
Я погасить их пламя не умею,
И в ночь и днем они меня язвят…

О товарищах веселых...

О товарищах веселых,
О полях посеребренных
Загрустила, словно голубь,
Радость лет уединенных.

Ловит память тонким клювом
Первый снег и первопуток.
В санках озера над лугом
Запоздалый окрик уток.

Под окном от скользких елей
Тень протягивает руки,
Тихих вод парагуш квелый
Курит люльку на излуке.

Легким дымом к дальним пожням
Шлет поклон день ласк и вишен.
Запах трав от бабьей кожи
На губах моих я слышу.

Мама! глянь-ка из окошка...

Мама! глянь-ка из окошка—
Знать, вчера недаром кошка
Умывала нос:
Грязи нет, весь двор одело,
Посветлело, побелело—
Видно, есть мороз.

Не колючий, светло-синий
По ветвям развешан иней—
Погляди хоть ты!
Словно кто-то тороватый
Свежей, белой, пухлой ватой
Все убрал кусты.

Уж теперь не будет спору:
За салазки, да и в гору
Весело бежать!
Правда, мама? Не откажешь,
А сама, наверно, скажешь:
«Ну, скорей гулять!»

Страницы