Михаил Лермонтов стихи

К («Не говори: одним высоким...»)

Не говори: одним высоким
Я на земле воспламенен,
К нему лишь, с чувством я глубоким,
Бужу забытой лиры звон;
Поверь: великое земное
Различно с мыслями людей.
Сверши с успехом дело злое —
Велик; не удалось — злодей;
Среди дружин необозримых
Был чуть не бог Наполеон;
Разбитый же в снегах родимых
Безумцем порицаем он;
Внимая шум воды прибрежной,
В изгнаньи дальнем он погас —
И что ж?— Конец его мятежный
Не отуманил наших глаз!..

Ночь

Погаснул день!— и тьма ночная своды
Небесные как саваном покрыла.
Кой-где во тьме вертелись и мелькали
Светящиеся точки,
И между них земля вертелась наша;
На ней, спокойствием объятой тихим,
Уснуло всё — и я один лишь не спал.
Один я не спал… страшным полусветом,
Меж радостью и горестью срединой,
Мое теснилось сердце — и желал я
Веселие или печаль умножить
Воспоминаньем о убитой жизни:
Последнее, однако, было легче!..

Гроза шумит в морях с конца в конец...

Гроза шумит в морях с конца в конец.
Корабль летит по воле бурных вод,
Один на нем спокоен лишь пловец,
Чело печать глубоких дум несет,
Угасший взор на тучи устремлен —
Не ведают, ни кто, ни что здесь он!..

Конечно, он живал между людей
И знает жизнь от сердца своего;
Крик ужаса, моленья, скрып снастей
Не трогают молчания его.

Утро на Кавказе

Светает — вьется дикой пеленой
Вокруг лесистых гор туман ночной;
Еще у ног Кавказа тишина;
Молчит табун, река журчит одна.
Вот на скале новорожденный луч
Зарделся вдруг, прорезавшись меж туч,
И розовый по речке и шатрам
Разлился блеск и светит там и там:
Так девушки купаяся в тени,
Когда увидят юношу они,
Краснеют все, к земле склоняют взор:
Но как бежать, коль близок милый вор!..

Элегия («Дробись, дробись, волна ночная...»)

      Дробись, дробись, волна ночная,
И пеной орошай брега в туманной мгле.
   Я здесь, стою близ моря на скале,
       Стою, задумчивость питая.
Один; покинув свет и чуждый для людей
И никому тоски поверить не желая.
   Вблизи меня палатки рыбарей;
   Меж них блестит огонь гостеприимный;
Семья беспечная сидит вкруг огонька;
       И, внемля повесть старика,
       Себе готовит ужин дымный!
   Но я далек от счастья их душой,
    Я помню блеск обманчивой столицы,
Веселий пагубных невозвратимый рой.

К Сушковой

Вблизи тебя до этих пор
Я не слыхал в груди огня.
Встречал ли твой прелестный взор —
Не билось сердце у меня.

И что ж?— разлуки первый звук
Меня заставил трепетать;
Нет, нет, он не предвестник мук;
Я не люблю-зачем скрывать!

Однако же хоть день, хоть час
Еще желал бы здесь пробыть,
Чтоб блеском этих чудных глаз
Души тревоги усмирить.

Чума в Саратове

I

Чума явилась в наш предел;
Хоть страхом сердце стеснено,
Из миллиона мертвых тел
Мне будет дорого одно.
Его земле не отдадут,
И крест его не осенит;
И пламень, где его сожгут,
Навек мне сердце охладит.

II

Никто не прикоснется к ней,
Чтоб облегчить последний миг;
Уста, волшебницы очей,
Не приманят к себе других;
Лобзая их, я б был счастлив,
Когда б в себя яд смерти впил,
Затем что, сладкость их испив,
Я деву некогда забыл.

Баллада (Из Байрона)

Берегись! берегись! над бургосским путем
   Сидит один черный монах;
Он бормочет молитву во мраке ночном,
   Панихиду о прошлых годах.
Когда Мавр пришел в наш родимый дол,
   Оскверняючи церкви порог,
Он без дальних слов выгнал всех чернецов;
   Одного только выгнать не мог.

Склонись ко мне, красавец молодой...

1

Склонись ко мне, красавец молодой!
Как ты стыдлив!— ужели в первый раз
Грудь женскую ласкаешь ты рукой?
В моих объятьях вот уж целый час
Лежишь — а страха всё не превозмог…
Не лучше ли у сердца, чем у ног?
Дай мне одну минуту в жизнь свою…
Что злато?— я тебя люблю, люблю!..

2

Страницы