О войне

Опять он здесь, в рядах борцов...

Опять он здесь, в рядах борцов.
Он здесь — пришелец из Женевы.
Он верит: рухнет гнет оков.
Друзья свободы, где вы, где вы?

Друзья, на выручку ужель
Не шлете вольного отряда?
Уже рассыпалась шрапнель
Над опустевшей баррикадой.

Вот позвонят, взломают дверь.
В слепом усердии неистов,
Команду рявкнет, будто зверь, —
Войдет с отрядом лютый пристав.

Не дрогнет он. Безумный взгляд
Его лицо не перекосит,
Когда свой яростный снаряд
Жандарму под ноги он бросит.

К Петину

О любимец бога брани,
Мой товарищ на войне!
Я платил с тобою дани
Богу славы не одне:
Ты на кивере почтенном
Лавры с миртом сочетал;
Я в углу уединенном
Незабудки собирал.
Помнишь ли, питомец славы,
Индесальми? Страшну ночь?
«Не люблю такой забавы», —
Молвил я,— и с музой прочь!
Между тем как ты штыками
Шведов за лес провожал,
Я геройскими руками…
Ужин вам приготовлял.
Счастлив ты, шалун любезный,
И в Цитерской стороне;
Я же — всюду бесполезный,
И в любви, и на войне,

Прочь руки от Китая!

Война,
   империализма дочь,
призраком
         над миром витает.
Рычи, рабочий:
      — Прочь
руки от Китая! —
Эй, Макдональд,
           не морочь,
в лигах
   речами тая.
Назад, дредноуты!
         — Прочь
руки от Китая! —
В посольском квартале,
            цари точь-в-точь,
расселись,
      интригу сплетая.
Сметем паутину.
           — Прочь
руки от Китая! —
Ку̀ли,
   чем их кули́ волочь,
рикшами
       их катая —
спину выпрями!

«Массам непонятно»

Между писателем
        и читателем
              стоят посредники,
и вкус
   у посредника
         самый средненький.
Этаких
   средненьких
         из посреднической рати
тыща
     и в критиках
        и в редакторате.
Куда бы
    мысль твоя
         ни скакала,
этот
  все
    озирает сонно:
—Я
  человек
      другого закала.
Помню, как сейчас,
           в стихах
            у Надсо̀на…
Рабочий
    не любит

Сон воинов (Из поэмы «Иснель и Аслега»)

Битва кончилась, ратники пируют вокруг зажженных дубов…

…Но вскоре пламень потухает,
И гаснет пепел черных пней,
И томный сон отягощает
Лежащих воев средь полей.
Сомкнулись очи; но призрАки
Тревожат краткий их покой:
Иный лесов проходит мраки,
Зверей голодных слышит вой;
Иный на лодке легкой реет
Среди кипящих в море волн;
Веслом десница не владеет,
И гибнет в бездне бренный челн;
Иный места узрел знакомы,
Места отчизны, милый край!
Уж слышит псов домашних лай
И зрит отцов поля и домы
И нежных чад своих… Мечты!
Проснулся в бездне темноты!

Бородино

«Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
 Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые?
Да, говорят, еще какие!
Не даром помнит вся Россия
 Про день Бородина!»

—Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
 Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Не многие вернулись с поля…
Не будь на то господня воля,
 Не отдали б Москвы!

Пленный рыцарь

Молча сижу под окошком темницы;
Синее небо отсюда мне видно:
В небе играют всё вольные птицы;
Глядя на них, мне и больно и стыдно.

Нет на устах моих грешной молитвы,
Нету ни песни во славу любезной:
Помню я только старинные битвы,
Меч мой тяжелый да панцырь железный.

В каменный панцырь я ныне закован,
Каменный шлем мою голову давит,
Щит мой от стрел и меча заколдован,
Конь мой бежит, и никто им не правит,

Песнь скандинавских воинов

        Хладен, светел,
        День проснулся —
        Ранний петел
            Встрепенулся, —
     Дружина, воспрянь!
     Вставайте, о други!
            Бодрей, бодрей
            На пир мечей,
               На брань!..

     Пред нами наш вождь!
     Мужайтесь, о други, —
     И вслед за могучим
            Ударим грозой!..

     Вихрем помчимся
     Сквозь тучи и гром
     К солнцу победы
            Вслед за орлом!..

Пекарня

В волшебном царстве калачей,
Где дым струится над пекарней,
Железный крендель, друг ночей,
Светил небесных светозарней.
Внизу под кренделем — содом.
Там тесто, выскочив из квашен,
Встает подобьем белых башен
И рвется в битву напролом.
Вперед! Настало время боя!
Ломая тысячи преград,
Оно ползет, урча и воя,
И не желает лезть назад.
Трещат столы, трясутся стены,
С высоких балок льет вода.
Но вот, подняв фонарь военный,
В чугун ударил тамада,—
И хлебопеки сквозь туман,

Владимир Ильич Ленин

Российской коммунистической партии посвящаю

Время —
       начинаю
         про Ленина рассказ.
Но не потому,
      что горя
         нету более,
время
   потому,
      что резкая тоска
стала ясною
      осознанною болью.
Время,
   снова
      ленинские лозунги развихрь.
Нам ли
   растекаться
         слезной лужею, —
Ленин
   и теперь
      живее всех живых.
Наше знанье —
         сила
         и оружие.
Люди — лодки.
         Хотя и на суше.
Проживешь
      свое

Страницы