Стихи классиков

Бородино

«Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
 Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые?
Да, говорят, еще какие!
Не даром помнит вся Россия
 Про день Бородина!»

—Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
 Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Не многие вернулись с поля…
Не будь на то господня воля,
 Не отдали б Москвы!

Весенние воды

Еще в полях белеет снег,
А воды уж весной шумят —
Бегут и будят сонный брег,
Бегут и блещут и гласят —
Они гласят во все концы:
«Весна идет, весна идет!
Мы молодой весны гонцы,
Она нас выслала вперед».

Весна идет, весна идет!
И тихих, теплых майских дней
Румяный, светлый хоровод
Толпится весело за ней!

Утро (и-е-а-о-у)

Над долиной мглистой в выси синей
Чистый-чистый серебристый иней.

Над долиной,— как извивы лилий,
Как изливы лебединых крылий.

Зеленеют земли перелеском,
Снежный месяц бледным, летним блеском,

В нежном небе нехотя юнеет,
Хрусталем, небо зеленеет.

Вставших глав блистающая стая
Остывает, в дали улетая…

Синева ночная,— там, над нами,
Синева ночная давит снами!

Молньями как золотом в болото
Бросит очи огненные кто-то.

Золотом хохочущие очи!
Молотом грохочущие ночи!

Ты видишь, за спиной косцов...

Ты видишь, за спиной косцов
Сверкнули косы блеском чистым,
И поздний пар от их котлов
Упитан ужином душистым.

Лиловым дымом даль поя,
В сияньи тонет дня светило,
И набежавших туч края
Стеклом горючим окаймило.

Уже подрезан, каждый ряд
Цветов лежит пахучей цепью.
Какая тень и аромат
Плывут над меркнущею степью!

В душе смиренной уясни
Дыханье ночи непорочной
И до огней зари восточной
Под звездным пологом усни!

Смерть Поэта

   Погиб поэт!— невольник чести —
   Пал, оклеветанный молвой,
   С свинцом в груди и жаждой мести,
   Поникнув гордой головой !..
   Не вынесла душа поэта
   Позора мелочных обид,
   Восстал он против мнений света
   Один как прежде… и убит!
   Убит !.. к чему теперь рыданья,
   Пустых похвал ненужный хор,
   И жалкий лепет оправданья?
   Судьбы свершился приговор!
   Не вы ль сперва так злобно гнали
   Его свободный, смелый дар
   И для потехи раздували
   Чуть затаившийся пожар?

В душном воздуха молчанье...

В душном воздуха молчанье,
Как предчувствие грозы,
Жарче роз благоуханье,
Звонче голос стрекозы…
Чу! за белой, дымной тучей
Глухо прокатился гром;
Небо молнией летучей
Опоясалось кругом…
Жизни некий преизбыток
В знойном воздухе разлит,
Как божественный напиток
В жилах млеет и горит!
Дева, дева, что волнует
Дымку персей молодых?
Что мутится, что тоскует
Влажный блеск очей твоих?..
Что, бледнея, замирает
Пламя девственных ланит?
Что так грудь твою спирает
И уста твои палит?..

Бова

Часто, часто я беседовал
С болтуном страны Эллинския
И не смел осиплым голосом
С Шапеленом и с Рифматовым
Воспевать героев севера.
Несравненного Виргилия
Я читал и перечитывал,
Не стараясь подражать ему
В нежных чувствах и гармонии.
Разбирал я немца Клопштока
И не мог понять премудрого!
Не хотел я воспевать, как он;
Я хочу, чтоб меня поняли
Все от мала до великого.
За Мильтоном и Камоэнсом
Опасался я без крил парить:
Не дерзал в стихах бессмысленных
Херувимов жарить пушками,

Пусто в покое моем. Один я сижу у камина...

Пусто в покое моем. Один я сижу у камина,
Свечи давно погасил, но не могу я заснуть.
Бледные тени дрожат на стене, на ковре, на картинах,
Книги лежат на полу, письма я вижу кругом.
Книги и письма! Давно ль вас касалася ручка младая?
Серые очи давно ль вас пробегали, шутя?

На перевод «Генриады», или Превращение Вольтера

  «Что это!— говорил Платон, —
  Остановился Флегетон,
Мегера, фурии и Цербер онемели,
  Внимая пенью твоему,
  Певец бессмертный Габриели?
    Умолкни!.. Но сему
    Безбожнику в награду
Поищем страшных мук, ужасных даже аду,
    Соделаем его
    Гнуснее самого
      Сизифа злова!»
Сказал и превратил — о ужас!— в Ослякова.

Страницы