Стихи про небо

Зарница

Как в небесах, объятых тяжким сном,
Порой сверкает беглая зарница,
Но ей не отвечает дальний гром, —

Так точно иногда в уме моем
Мелькают сны, и образы, и лица,
Погибшие во тьме далеких лет, —

Но мимолетен их непрочный свет,
Моя душа безмолвна, как гробница,
В ней отзыва на их призывы нет.

Из апокалипсиса

И я узрел: отверста дверь на небе,
И прежний глас, который слышал я,
И звук трубы, гремевшей надо мною,
Мне повелел: войди и зри, что будет.

И дух меня мгновенно осенил.
И се – на небесах перед очами
Стоял престол, на нем же был Сидящий.

И сей Сидящий, славою сияя,
Был точно камень яспис и сардис,
И радуга, подобная смарагду,
Его престол широко обняла.

И вкруг престола двадесять четыре
Других престола было, и на каждом
Я видел старца в ризе белоснежной
И в золотом венце на голове.

1901

Пусть пред окном моим...

Пусть пред окном моим не взносит
Юнгфрау купол вековой,
И знаю, что закат не бросит
Змей на лагуны предо мной;

Пусть нынче с гондол не окликнут
Меня коварно, и в уют,
Где над палаткой пальмы никнут,
Под вечер не помчит верблюд;

Деревья чахлого бульвара
Да стены строгие домов, —
Вот сумрачно-немые чары
Всех наших дней, всех наших снов.

Но так же пламенны закаты,
И то же золото зари.
Там, где домами дали сжаты
И встали строем фонари;

Детская площадка

В ярком летнем свете,
В сквере, в цветнике,
Маленькие дети
Возятся в песке:

Гречники готовят,
Катят колесо,
Неумело ловят
Палочкой серсо;

Говорят, смеются,
Плачут невпопад, —
В хоровод сплетутся,
Выстроятся в ряд;

Все, во всем — беспечны,
И, в пылу игры,
Все — добросердечны…
Ах! лишь до поры!

Сколько лет им, спросим.
Редкий даст ответ:
Тем — лет пять, тем — восемь,
Старше в круге нет.

Двух полководцев разговор...

Двух полководцев разговор
кидался шаром изо рта
щека вспухала от натуги
когда другой произносил
не будь кандашки полководца
была бы скверная игра
мы все бежали б друг за дружкой
знамена пряча под горушкой
Но вдруг ответ звучал кругами
расправив пух усов, комрот
еще в плечах водил руками
казалось он взбежит умрет
и там с вершины голос падал
его сверкала речь к ногам
не будь кандашки полководца
то пораженье было б нам
И вмиг пошли неся винтовки
сотни тысяц, пол горы

Кн. С.М. Волконскому

Стальная выправка хребта
И вороненой стали волос.
И чудодейственный — слегка —
Чуть прикасающийся голос.

Какое-то скольженье вдоль —
Ввысь — без малейшего нажима…
О дух неуловимый — столь
Язвящий — сколь неуязвимый!

Земли не чующий, ничей,
О безучастие, с которым
—Сиятельный — лишь тень вещей
Следишь высокомерным взором.

В миг отрывающийся — весь!
В лад дышащий — с одной вселенной!
Всегда отсутствующий здесь,
Чтоб там присутствовать бессменно.

Прощание («На пристани пустынной бледный мальчик...»)

(На пристани пустынной бледный мальчик
Глядит, как гаснет огненный закат…)
—Плыви, наш пароход! свой тонкий пальчик
Я положила на канат.

(Тень меж теней, по гладким глыбам мола
Бродить он будет, молча, до зари.)
—Моя душа! печальная виола!
Плачь и о прошлом говори!

(Он вспомнит, вспомнит, как над морем буйным
Сидели двое, ночью, на скале!)
—Я прикоснусь обрядом поцелуйным,
Как он, к своей руке во мгле.

Грезы

Кто ходит, кто бродит за прудом в тени?..
Седые туманы вздыхают.

Цветы, вспоминая минувшие дни,
холодные слезы роняют.

О сердце больное, забудься, усни…
Над прудом туманы вздыхают.

Кто ходит, кто бродит на той стороне
за тихой, зеркальной равниной?..

Кто плачет так горько при бледной луне,
кто руки ломает с кручиной?

Нет, нет… Ветерок пробежал в полусне…
Нет… Стелится пар над трясиной…

О сердце больное, забудься, усни…
Там нет никого… Это — грезы…

Дождливое лето

Ни тучки нет на небосклоне,
Но крик петуший — бури весть,
И в дальном колокольном звоне
Как будто слезы неба есть.

Покрыты слегшими травами,
Не зыблют колоса поля,
И, пресыщенная дождями,
Не верит солнышку земля.

Под кровлей влажной и раскрытой
Печально праздное житье.
Серпа с косой, давно отбитой,
В углу тускнеет лезвие.

Волшебная стрела

Амур сидел под небом на скале,
Подставив солнцу голову и плечи
И глядя вниз, туда, где на земле
Жило бездарно премя человечье.

Порой, устав от дрёмы и от скуки
И вспомнив про насущные дела,
Он брал свой лук в божественные руки,
И вниз летела острая стрела.

Где дорог человеку человек,
Там от Амура никуда не деться.
И двух влюблённых поражая в сердце,
Стрела любовь дарила им навек.

1992 г.

Страницы