Цветаева стихи

По холмам — круглым и смуглым...

По холмам — круглым и смуглым,
Под лучом — сильным и пыльным,
Сапожком — робким и кротким —
За плащом — рдяным и рваным.

По пескам — жадным и ржавым,
Под лучом — жгущим и пьющим,
Сапожком — робким и кротким —
За плащом — следом и следом.

По волнам — лютым и вздутым,
Под лучом — гневным и древним,
Сапожком — робким и кротким —
За плащом — лгущим и лгущим…

Дама в голубом

Где-то за лесом раскат грозовой,
Воздух удушлив и сух.
В пышную траву ушел с головой
Маленький Эрик-пастух.
Темные ели, клонясь от жары,
Мальчику дали приют.
Душно… Жужжание пчел, мошкары,
Где-то барашки блеют.
Эрик задумчив: — «Надейся и верь,
В церкви аббат поучал.
Верю… О Боже… О, если б теперь
Колокол вдруг зазвучал!»
Молвил — и видит: из сумрачных чащ
Дама идет через луг:
Легкая поступь, синеющий плащ,
Блеск ослепительный рук;
Резвый поток золотистых кудрей

Мама на лугу

Вы бродили с мамой на лугу
И тебе она шепнула: «Милый!
Кончен день, и жить во мне нет силы.
Мальчик, знай, что даже из могилы
Я тебя, как прежде, берегу!»

Ты тихонько опустил глаза,
Колокольчики в руке сжимая.
Все цвело и пело в вечер мая…
Ты не поднял глазок, понимая,
Что смутит ее твоя слеза.

Чуть вдали завиделись балкон,
Старый сад и окна белой дачи,
Зашептала мама в горьком плаче:
«Мой дружок! Ведь мне нельзя иначе, —
До конца лишь сердце нам закон!»

Ломающимся голосом...

Ломающимся голосом
Бредет — как палкой пó мосту.
Как водоросли — волосы.
Как водоросли — помыслы.

И в каждом спуске: выплыву,
И в каждом взлете: падаю.
Рука как свиток выпала,
Разверстая и слабая…

В сновидящий час мой бессонный, совиный...

В сновидящий час мой бессонный, совиный
Так . . . . . .я вдруг поняла:
Я знаю: не сердце во мне,— сердцевина
На всем протяженье ствола.

Продольное сердце, от корня до краю
Стремящее Рост и Любовь.
Древесная-чистая,— вся ключевая,
Древесная — сильная кровь.

Не знающие ни продажи, ни купли —
Не руки — два взмаха в лазорь!
Не лоб — в небеса запрокинутый купол,
Любимец созвездий и зорь.

Последняя прелесть...

Последняя прелесть,
Последняя тяжесть:
Ребенок, у ног моих
Бьющий в ладоши.

Но с этой последнею
Прелестью — справлюсь,
И эту последнюю тяжесть я —
Сброшу.

Всей женскою лестью
Язвя вдохновенной,
Как будто не отрок
У ног, а любовник —

О шествиях —
Вдоль изумленной Вселенной
Под ливнем лавровым,
Под ливнем дубовым.

Ни тагана...

Ни тагана
Нет, ни огня.
Нá меня, нá!
Будет с меня

Конскую кость
Жрать с татарвой.
Сопровождай,
Столб верстовой!

—Где ж, быстрота,
Крест-твой-цепóк?
—Крест-мой-цепóк
Хан под сапог.

Град мой в крови,
Грудь без креста, —
Усынови,
Матерь-Верста!

—Где ж, сирота,
Кладь-твоя-дом?
—Скарб — под ребром,
Дом — под седлом,

Хан мой — Мамай,
Хлеб мой — тоска.
К старому в рай,
Паперть-верста!

Предсказанье

—«У вас в душе приливы и отливы!»
Ты сам сказал, ты это понял сам!
О, как же ты, не верящий часам,
Мог осудить меня за миг счастливый?

Что принесет грядущая минута?
Чей давний образ вынырнет из сна?
Веселый день, а завтра ночь грустна…
Как осуждать за что-то, почему-то?

О, как ты мог! О, мудрый, как могли вы
Сказать «враги» двум белым парусам?
Ведь знали вы… Ты это понял сам:
В моей душе приливы и отливы!

О первое солнце над первым лбом...

О первое солнце над первым лбом!
И эти — на солнце прямо —
Дымящие — черным двойным жерлом —
Большие глаза Адама.

О первая ревность, о первый яд
Змеиный — под грудью левой!
В высокое небо вперенный взгляд:
Адам, проглядевший Еву!

Врожденная рана высоких душ,
О Зависть моя! О Ревность!
О всех мне Адамов затмивший Муж:
Крылатое солнце древних!

Дама в голубом

Где-то за лесом раскат грозовой,
Воздух удушлив и сух.
В пышную траву ушел с головой
Маленький Эрик-пастух.
Темные ели, клонясь от жары,
Мальчику дали приют.
Душно… Жужжание пчел, мошкары,
Где-то барашки блеют.
Эрик задумчив: — «Надейся и верь,
В церкви аббат поучал.
Верю… О Боже… О, если б теперь
Колокол вдруг зазвучал!»
Молвил — и видит: из сумрачных чащ
Дама идет через луг:
Легкая поступь, синеющий плащ,
Блеск ослепительный рук;
Резвый поток золотистых кудрей

Страницы