Стихи

Был взгляд ее надменен
И черен, как порок.
Я знал, что слаб и пленен,
Когда скрипел порог.

Бывало: вечер сонен,
Вуалится туман,
Я вижу облик Сонин,
Неясный, как обман.

Придет и сядет: «Здравствуй».
Угрюм я: «В чем нужда?»
—О, милый, не коварствуй,
Что я тебе чужда.

Невольная улыбка
Раскружит губы мне,
Мечта нырнет, как рыбка,
В сердечной глубине.

А дева сладострастно
Прижмется — и возьмет,
Но как — и мне неясно…
Кто знает? кто поймет?

Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь,
На самом деле то, что именуют мной,—
Не я один. Нас много. Я — живой
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел
Я отделил от собственного тела!
И если б только разум мой прозрел
И в землю устремил пронзительное око,
Он увидал бы там, среди могил, глубоко
Лежащего меня. Он показал бы мне
Меня, колеблемого на морской волне,
Меня, летящего по ветру в край незримый,
Мой бедный прах, когда-то так любимый.

Золотая звезда над Землею в пространстве летела,
И с Лазури на сонную Землю упасть захотела.

Обольстилась она голубыми земными цветами,
Изумрудной травой и шуршащими в полночь листами.

И, раскинувши путь золотой по Лазури бездонной,
Полетела как ангел — как ангел преступно-влюбленный.

Чем быстрей улетала она, тем блистала яснее,
И горела, сгорала, в восторге любви пламенея.

И, зардевшись блаженством, она уступила бессилью,
И, Земли не коснувшись, рассыпалась яркою пылью.

Тщетно меж бурною жизнью и хладною смертью, философ,
Хочешь ты пристань найти, имя даёшь ей: покой.
Нам, из ничтожества вызванным творчества словом тревожным,
Жизнь для волненья дана: жизнь и волненье — одно.
Тот, кого миновали общие смуты, заботу
Сам вымышляет себе: лиру, палитру, резец;
Мира невежда, младенец, как будто закон его чуя,
Первым стенаньем качать нудит свою колыбель!