Стихи

Клеветник и змея

   Напрасно про бесов болтают,
Что справедливости совсем они не знают,
А правду тож они нередко наблюдают:
  Я и пример тому здесь приведу.
  По случаю какому-то, в аду
Змея с Клеветником в торжественном ходу
Друг другу первенства оставить не хотели
     И зашумели,
Кому из них итти приличней наперед?
А в аде первенство, известно, тот берет,
  Кто ближнему наделал больше бед.
  Так в споре сем и жарком и не малом
   Перед Змеею Клеветник
    Свой выставлял язык,
А перед ним Змея своим хвалилась жалом;

Крым

И глупо звать его
        «Красная Ницца»,
и скушно
        звать
      «Всесоюзная здравница».
Нашему
   Крыму
      с чем сравниться?
Не́ с чем
      нашему
          Крыму
             сравниваться!
Надо ль,
   не надо ль,
           цветов наряды —
лозою
   шесточек задран.
Вином
   и цветами
        пьянит Ореанда,
в цветах
      и в вине —
             Массандра.
Воздух —
        желт.
      Песок —
           желт.

Осеннее утро

Поднялся шум; свирелью полевой
Оглашено мое уединенье,
И с образом любовницы драгой
Последнее слетело сновиденье.
С небес уже скатилась ночи тень,
Взошла заря, блистает бледный день —
А вкруг меня глухое запустенье…
Уж нет ее… я был у берегов,
Где милая ходила в вечер ясный;
На берегу, на зелени лугов
Я не нашел чуть видимых следов,
Оставленных ногой ее прекрасной.
Задумчиво бродя в глуши лесов,
Произносил я имя несравненной;
Я звал ее — и глас уединенный
Пустых долин позвал ее в дали.

Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!..

Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!
Вечно носились они над землею, незримые оку.
Нет, то не Фидий воздвиг олимпийского славного Зевса!
Фидий ли выдумал это чело, эту львиную гриву,
Ласковый, царственный взор из-под мрака бровей громоносных?
Нет, то не Гете великого Фауста создал, который,
В древнегерманской одежде, но в правде глубокой, вселенской,
С образом сходен предвечным своим от слова до слова.
Или Бетховен, когда находил он свой марш похоронный,
Брал из себя этот ряд раздирающих сердце аккордов,

Хотя б она сошла с лица земного...

Хотя б она сошла с лица земного,
В душе царей для правды есть приют.
Кто не слыхал торжественного слова?
Века векам его передают.
И что ж теперь? Увы, что видим мы?
Кто приютит, кто призрит гостью Божью?
Ложь, злая ложь растлила все умы,
И целый мир стал воплощенной ложью!..
Опять Восток дымится свежей кровью,
Опять резня… повсюду вой и плач,
И снова прав пирующий палач,
А жертвы… преданы злословью!
О, этот век, воспитанный в крамолах,
Век без души, с озлобленным умом,

Север

В воротах Азии, среди лесов дремучих,
Где сосны древние стоят, купая в тучах
Свои закованные холодом верхи;
Где волка валит с ног дыханием пурги;
Где холодом охваченная птица
Летит, летит и вдруг, затрепетав,
Повиснет в воздухе, и кровь ее сгустится,
И птица падает, замерзшая, стремглав;
Где в желобах своих гробообразных,
Составленных из каменного льда,
Едва течет в глубинах рек прекрасных
От наших взоров скрытая вода;
Где самый воздух, острый и блестящий,
Дает нам счастье жизни настоящей,

Говорят, что богатство — ужасно большое зло ...

Говорят, что богатство — ужасно большое зло,
Оно, как и бедность, уродует людям душу.
Я скажу откровенно и истины не нарушу,
Что на холод и бедность мне в жизни не раз везло.

И теперь, чтоб вопрос справедливости честно решить,
А не праздновать вечно с любыми невзгодами братства,
Пусть меня огорчат, подарив хоть однажды богатство,
Ибо верю: я зло это твёрдо смогу пережить!

1992 г.

Она стройна и высока...

Она стройна и высока,
Всегда надменна и сурова.
Я каждый день издалека
Следил за ней, на всё готовый.

Я знал часы, когда сойдет
Она – и с нею отблеск шаткий.
И, как злодей, за поворот
Бежал за ней, играя в прятки.

Мелькали жолтые огни
И электрические свечи.
И он встречал ее в тени,
А я следил и пел их встречи.

Когда, внезапно смущены,
Они предчувствовали что-то,
Меня скрывали в глубины
Слепые темные ворота.

27 сентября 1902

Страницы