Стихи о чувствах

В игорном доме

Как Цезарь жителям Алезии
К полям все выходы закрыл,
Так Дух Забот от стран поэзии
Всех, в век железный, отградил.

Нет, не найти им в буйстве чувственном,
В вине и страсти, где врата.
И только здесь, в огне искусственном,
Жива бессмертная Мечта!

Опять сердца изнеможенные
Восторг волненья узнают,
Когда в свои объятья сонные
Вбирает их Великий Спрут.

Незримыми, святыми цитрами
Заворожая души их,
Обводит он главами хитрыми
Десятки пленников своих.

Эпиграмма

В восторженном невежестве своём
На свой аршин он славу нашу мерит;
Но позабыл, что нет клейма на нём,
Что одному задору свет не верит.
Как дружеским он вздором восхищён!
Как бешено своим доволен он!
Он хвалится горячею душою.
Голубчик мой! уверься наконец,
Что из глупцов, известных под луною,
Смешнее всех нам пламенный глупец.

Ты не спрашивай, не распытывай...

Ты не спрашивай, не распытывай,
Умом-разумом не раскидывай:
Как люблю тебя, почему люблю,
И за что люблю, и надолго ли?
Ты не спрашивай, не распытывай:
Что сестра ль ты мне, молода ль жена
Или детище ты мне малое?

Числа, по совести, не знаю...

  Числа, по совести, не знаю,
  Здесь время сковано стоит,
  И скука только говорит:
    «Пора напиться чаю,
  Пора вам кушать, спать пора,
    Пора в санях кататься … »
  «Пора вам с рифмами расстаться!» —
Рассудок мне твердит сегодня и вчера.

Элегия («Дробись, дробись, волна ночная...»)

      Дробись, дробись, волна ночная,
И пеной орошай брега в туманной мгле.
   Я здесь, стою близ моря на скале,
       Стою, задумчивость питая.
Один; покинув свет и чуждый для людей
И никому тоски поверить не желая.
   Вблизи меня палатки рыбарей;
   Меж них блестит огонь гостеприимный;
Семья беспечная сидит вкруг огонька;
       И, внемля повесть старика,
       Себе готовит ужин дымный!
   Но я далек от счастья их душой,
    Я помню блеск обманчивой столицы,
Веселий пагубных невозвратимый рой.

Встреча

Мы встретились холодною зимою
В селении, заброшенном в снегах,
И поняли: пришел конец покою—
Любовь опять забрезжилась в сердцах.

Я видел Вас всегда в своих мечтах,
И были Вы любимою мечтою.
—Я Вас люблю,— так думал я порою;
Что любите,— читал у Вас в глазах.

Любовь опять забрезжилась при встрече;
Смотрите: разрастается она,
Свободна, как могучая волна,

Весна зовет желания на вече;
Я знать хочу: что скажет им весна?
Какие им она нашепчет речи?

Сквозь туман таинственный...

Сквозь туман таинственный
Голос слышу вновь,
Голос твой единственный,
Юная любовь!

Тихо наклоняется
Призрак надо мной,
Призрак улыбается,
Бледный и земной.

Вот зажглись жемчужные
Звезды в небесах,
И слова ненужные
Снова на устах!

Как начнут меня колеса...

Как начнут меня колеса —
В слякоть, в хлипь,
Как из глотки безголосой
Хлынет кипь —
Хрип, кончающийся зá морем,
что стерт
Мол с лица земли мол…
—Мама?
Думал,— черт!
Да через три ча еще!

Пуще чем женщина...

Пуще чем женщина
В час свиданья!
Лавроиссеченный,
Красной рванью
Исполосованный
В кровь —
Снег.

Вот они, тесной стальной когортой,
К самой кремлевской стене приперты,
В ряд
Спят.

Лавр — вместо камня
И Кремль — оградой.
Крестного знамени
Вам не надо.
Как —
Чтить?

Не удостоились «Со святыми»,
Не упокоились со святыми.
Лавр.
Снег.

Как над Исусовым
Телом — стража.
Руки грызу себе,— ибо даже
Снег
Здесь

Страницы