Стихи о родной природе

Мачеха

У меня, сироты, была мачеха злая.
В избу пустую ночью пришла я:

В темные лесы гнала меня мати
Жито сырое молоть, просевати.

Много смолола я – куры не пели,
Слышу – дверные крюки заскрипели,

Глянула – вижу железные роги,
Черную Мати, косматые ноги.

Брала меня Мати за правую руку,
Вела меня Мати к венцу да на муку,

За темные лесы, за синие боры,
За быстрые реки, за белые горы.

Ой, да я лесы прошла со свечами,
В плынь я плыла по рекам со слезами,

20.VIII.13

Ненастный день...

Ненастный день. Дорога прихотливо
уходит вдаль. Кругом все степь да степь.
Шумит трава дремотно и лениво,
немых могил сторожевая цепь
среди хлебов загадочно синеет,
кричат орлы, пустынный ветер веет
в задумчивых, тоскующих полях,
да тень от туч кочующих темнеет.

Могильная плита

Опять знакомый дом…
Огарев.

Могильная плита, железная доска,
В густой траве врастающая в землю,—
И мне печаль могил понятна и близка,
И я родным преданьям внемлю.

И я «люблю людей, которых больше нет»,
Любовью всепрощающей, сыновней.
Последний их побег, я не забыл их след
Под старой, обветшалою часовней.
Я молодым себя, в своем простом быту,
На бедном их погосте вспоминаю.
Последний их побег, под эту же плиту
Приду я лечь – и тихо лягу – с краю.

6.IX.13

Ночь

Ищу я в этом мире сочетанья
Прекрасного и вечного. Вдали
Я вижу ночь: пески среди молчанья
И звездный свет над сумраком земли.

Как письмена, мерцают в тверди синей
Плеяды, Вега, Марс и Орион.
Люблю я их теченье над пустыней
И тайный смысл их царственных имен!

Как ныне я, мирьяды глаз следили
Их древний путь. И в глубине веков
Все, для кого они во тьме светили,
Исчезли в ней, как след среди песков:

1901

Тора

Был с богом Моисей на дикой горной круче,
У врат небес стоял как в жертвенном дыму:
Сползали по горе грохочущие тучи—
И в голосе громов бог говорил ему.

Мешалось солнце с тьмой, основы скал дрожали,
И видел Моисей, как зиждилась Она:
Из белого огня – раскрытые скрижали,
Из черного огня – святые письмена.

И стиль – незримый стиль, чертивший их узоры,—
Бог о главу вождя склоненного отер,
И в пламенном венце шел восприемник Торы
К народу своему, в свой стан и свой шатер.

Рим, 24.III.14

Ночного неба свод далекий...

Ночного неба свод далекий
Весь в крупных звездах. Все молчит.
Лишь моря слышен шум глубокий
Да сердце трепетно стучит.
Стою, в тревоге ожиданья,
Исполнен радостных надежд…
И вот – шаги среди молчанья,
Шаги и легкий шум одежд!
И верю, и не верю счастью,
Гляжу с надеждою во тьму…
Ужель опять с блаженной страстью
Твои колени обниму?
Как ты, покорно и не споря,
Отдашься мне! Еще хранят
Твои одежды свежесть моря,
И в темноте сияет взгляд.
Нет, никогда уже не буду

1901

К вечеру море шумней и мутней...

К вечеру море шумней и мутней,
Парус и дальше и дымней,
Няньки по дачам разносят детей,
Ветер с Финляндии, зимний.

К морю иду – все песок да кусты,
Сосенник сине-зеленый,
С елок холодных срываю кресты,
Иглы из хвои вощеной.

Вот и скамья, и соломенный зонт,
Дальше обрыв – и туманный,
Мглисто-багровый морской горизонт,
Запад зловещий и странный.

А над обрывом все тот же гамак
С томной, капризной девицей,
Стул полотняный и с книжкой чудак,
Гнутый, в пенсне, бледнолицый.

11.IX.15

Облака, как призраки развалин...

Облака, как призраки развалин,
Встали на заре из-за долин.
Теплый вечер темен и печален,
В темном доме я совсем один.

Слабым звоном люстра отвечает
На шаги по комнате пустой…
А вдали заря зарю встречает,
Ночь зовет бессмертной красотой.

1901

Что ты мутный, светел-месяц?..

Что ты мутный, светел-месяц?
Что ты низко в небе ходишь,
Не по-прежнему сияешь
На серебряные снеги?

Не впервой мне, месяц, видеть,
Что окно ее высоко,
Что краснеет там лампадка
За шелковой занавеской.

Не впервой я ворочаюсь
Из кружала наглый, пьяный
И всю ночь сижу от скуки
Под Кремлем с блаженным Ваней.

И когда он спит – дивуюсь!
А ведь кволый да и голый…
Все смеется, все бормочет,
Что башка моя на плахе
Так-то весело подскочит!

13.IХ.15

Мы встретились случайно...

Мы встретились случайно, на углу.
Я быстро шел – и вдруг как свет зарницы
Вечернюю прорезал полумглу
Сквозь черные лучистые ресницы.

На ней был креп,– прозрачный легкий газ
Весенний ветер взвеял на мгновенье,
Но на лице и в ярком свете глаз
Я уловил былое оживленье.

И ласково кивнула мне она,
Слегка лицо от ветра наклонила
И скрылась за углом… Была весна…
Она меня простила – и забыла.

1905

Страницы