Стихи про горы

Тигран Великий (95-56гг. до р.X.)

В торжественном, лучистом свете,
Что блещет сквозь густой туман
Отшедших вдаль тысячелетий, —
Подобен огненной комете,
Над миром ты горишь, Тигран!

Ты понял помыслом крылатым
Свой век, ты взвесил мощь племен,
И знамя брани над Евфратом
Вознес, в союзе с Митридатом,
Но не в безумии, как он.

Ты ставил боевого стана
Шатры на всех концах земных:
В горах Кавказа и Ливана,
У струй Куры, у Иордана,
В виду столиц, в степях нагих.

Баллада о двадцати шести

Пой песню, поэт,
Пой.
Ситец неба такой
Голубой.
Море тоже рокочет
Песнь.
Их было
26.
26 их было,
26.
Их могилы пескам
Не занесть.
Не забудет никто
Их расстрел
На 207-ой
Версте.
Там за морем гуляет
Туман.
Видишь, встал из песка
Шаумян.
Над пустыней костлявый
Стук.
Вон еще 50
Рук
Вылезают, стирая
Плеснь.
26 их было,
26.
Кто с прострелом в груди,
Кто в боку,
Говорят:
«Нам пора в Баку —
Мы посмотрим,

Небесный чердак

Мы пролетали,
         мы миновали
местности
    странных наименований.
Среднее
      между
      «сукин сын»
и между
   «укуси» —
Сууксу
   показал
      кипарисы-носы
и унесся
       в туманную синь.
Го—
 ра.
Груз.
 Уф!
По—
 ра.
Гур—
 зуф.
Станция.
       Стала машина старушка.
Полпути.
       Неужто?!
Правильно
    было б
       сказать «Алушка»,
а они, как дети —
       «Алушта».
В путь,

Владикавказ — Тифлис

Только
   нога
      ступила в Кавказ,
я вспомнил,
      что я —
         грузин.
Эльбрус,
      Казбек.
         И еще —
         как вас?!
На гору
   горы грузи!
Уже
   на мне
      никаких рубах.
Бродягой, —
      один архалух.
Уже
   подо мной
         такой карабах,
что Ройльсу —
         и то б в похвалу.
Было:
   с ордой,
      загорел и носат,
старее
   всего старья,
я влез,
   веков девятнадцать назад,

Евпатория

Чуть вздыхает волна,
         и, вторя ей,
ветерок
   над Евпаторией.
Ветерки эти самые
           рыскают,
гладят
   щеку евпаторийскую.
Ляжем
   пляжем
      в песочке рыться мы
бронзовыми
         евпаторийцами.
Скрип уключин,
          всплески
           и крики —
развлекаются
      евпаторийки.
В дым черны,
      в тюбетейках ярких
караимы
       евпаторьяки.
И сравнясь,
         загорают рьяней
москвичи —
          евпаторьяне.

Рабкор («"Ключи счастья" напишет...»)

«Ключи счастья»
         напишет какая-нибудь дура.
Это
       раньше
      и называлось:
            л-и-т-е-р-а-т-у-р-а!
Нам этого мало —
         не в коня корм.
Пришлось
      за бумагу
         браться рабкорам.
Работы груда.
      Дела горы.
За что ни возьмись —
         нужны рабкоры!
Надо
   глядеть
      за своим Пе-Де —
не доглядишь,
      так быть беде.
Того и гляди
      (коль будешь разиней)
в крестины
      попа

Драма в горах

Гравюра изображает снежную метель в пустынной горной местности; полузасыпанный снегом, лежит труп человека в медвежьей шубе, а поблизости умирающий орел со стрелой в груди.

Пропел протяжный стон стрелы;
Метнулись в яркий день орлы,
Владыки круч, жильцы скалы,
Далеко слышен гул полета;
Как эхо гор, в ответ из мглы
Жестоким смехом вторит кто-то.

Стрелок, одет в медвежий мех,
Выходит, стал у черных вех.
Смолк шум орлов; смолк злобный смех;
Белеет снег; в тиши ни звука…
Стрелок, продлить спеша успех,
Вновь быстро гнет упругость лука.

Страницы