Тексты песен

Песенка о Феде Добровольском

Желтый ветер манчжурский,
говорящий высоко
о евреях и русских,
закопанных в сопку.

О, домов двухэтажных
тускловатые крыши!
О, земля-то все та же.
Только небо — поближе.

Только минимум света.
Только утлые птицы,
словно облачко смерти
над землей экспедиций.

И глядит на Восток,
закрываясь от ветра,
черно-белый цветок
двадцатого века.

<?>

Песня («Мало на долю мою бесталанную...»)

Мало на долю мою бесталанную
Радости сладкой дано,
Холодом сердце, как в бурю туманную,
Ночью и днем стеснено.
Ах, уж страдальца краса благосклонная
Другом давно не звала
И, поцелуем живым раскаленная,
Грудь его грудью не жгла.
В свете как лишний, как чем опозоренный,
Вечно один он грустит.
Девы! ведь чувства во мне не затворены,
Я не бездушный гранит.
Дайте любови мне — радость безумная
Вспыхнет, как пламя, в крови,
Прочь, неотвязная грусть многодумная,
Всё утоплю я в любви!

Песня-тост

Парень живёт на шестом этаже.
Парень с работы вернулся уже,
Курит и книгу листает.
А на четвёртом — девчонка живёт,
Моет окошко и песни поёт,
Всё понежней выбирает.

Но парень один — это парень, и всё.
Девчонка одна — девчонка, и всё.
Обычные, неокрыленные.
А стоит им встретиться — счастье в глазах,
А вместе они — это радость и страх,
А вместе они — влюблённые!

«Влюблённый» не слово — фанфарный сигнал,
Весеннего счастья воззвание!
Поднимем же в праздник свой первый бокал
За это красивое звание!

1960 г.

Песня матери над колыбелью сына

Засни, дитя, спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

Когда отец твой обольстил
Меня любви своей мечтою,
Как ты, пленял он красотою,
Как ты, он прост, невинен был!
Вверялось сердце без защиты,
Но он неверен; мы забыты.

Засни, дитя! спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

Отрывок из I песни «Освобожденного Иерусалима»

Пустынник Петр говорил в верховном совете.
Он предложил Готфреда в вожди.

Скончал пустынник речь… Небесно вдохновенье!
Не скрыто от тебя сердечное движенье,
Ты в старцевы уста глагол вложило сей
И сладость оного влило в сердца князей,
Ты укротило в них бушующие страсти,
Дух буйной вольности, любовь врожденну к власти:
Вильгельм и мудрый Гелф, первейший из вождей,
Готфреда нарекли вождем самих царей.

Непонятная песня

…Забываю песни муз,
Мне моря сладкий шум милее.
Пушкин

Сердито и грозно; седые валы,
Как вихри, летают на буйном просторе
И силятся сдвинуть крутые скалы,
Смотрите, смотрите — как грудью могучей
Они, разъяренные, бьют в берега!
Но вот на средину отхлынули тучей,
Как будто заслыша признанья врага.
Как будто меж ними затеялась ссора —
Ревут ураганом, громами гремят,
Понять невозможно их чудного хора,
Но, кажется, что-то они говорят.
Кто ж знает? быть может, в тревожном волненьи
Безбрежной пучины бушующих вод
Есть тайные речи — и смысл и значенье.

Песня Еремушке

«Стой, ямщик! жара несносная,
Дальше ехать не могу!»
Вишь, пора-то сенокосная—
Вся деревня на лугу.

У двора у постоялого
Только нянюшка сидит,
Закачав ребенка малого,
И сама почти что спит;

Через силу тянет песенку
Да, зевая, крестит рот.
Сел я рядом с ней на лесенку,
Няня дремлет и поет:

«Ниже тоненькой былиночки
Надо голову клонить,
Чтоб на свете сиротиночке
Беспечально век прожить.

Песня Замы

Силен и строен мой милый, нет равного
В мире красавца ему,
В поле средь брани, средь игрища славного
Мало двоих одному.
Метко бросает он стрелы летучие,
Храбро владеет мечом,
Гордо глядят его взоры кипучие,
Ловко он правит конем.
Бровь соболиная, волосы черные,
Небо и пламень — глаза,
Речь сладкозвучная — волны подгорные,
Весь обольщенье, краса!
Светел, как отблески ярко-пурпурные
Солнца в прозрачной глуби.
Сладко смотреть ему в очи лазурные,
Дивные шепчут: люби!

Песня («Когда я был любим...»)

Когда я был любим, в восторгах, в наслажденье,
Как сон пленительный, вся жизнь моя текла.
Но я тобой забыт,— где счастья привиденье?
Ах! счастием моим любовь твоя была!

Когда я был любим, тобою вдохновенный,
Я пел, моя душа хвалой твоей жила.
Но я тобой забыт, погиб мой дар мгновенный:
Ах! гением моим любовь твоя была!

Когда я был любим, дары благодеянья
В обитель нищеты рука моя несла.
Но я тобой забыт, нет в сердце состраданья!
Ах! благостью моей любовь твоя была!

Телефонная песня

Вослед за тем последует другой.
Хоть, кажется, все меры вплоть до лести
уж приняты, чтоб больше той рукой
нельзя было писать на этом месте.
Как в школьные года — стирал до дыр.
Но ежедневно — слышишь голос строгий;
уже на свете есть какой-то мир,
который не боится тавтологий.
Теперь и я прижал лицо к окну.
О страхе том, что гнал меня из комнат,
недостает величия припомнить:
продернутая нить сквозь тишину.
Звонки, звонки. Один другому вслед.
Под окнами толпа, огней смешенье...

1963

Страницы