Игорь Северянин

В будуаре тоскующей нарумяненной Нелли,
Где под пудрой молитвенник, а на ней Поль-де-Кок,
Где брюссельское кружево… на платке из фланели!—
На кушетке загрезился молодой педагог.

Познакомился в опере и влюбился, как юнкер.
Он готов осупружиться, он решился на все.
Перед нею он держится, точно мальчик, на струнке,
С нею в паре катается и играет в серсо.

Он читает ей Шницлера, посвящает в коктэбли,
Восхвалив авиацию, осуждает Китай
И, в ревнивом неверии, тайно метит в констэбли…
Нелли нехотя слушает.— Лучше ты покатай.

Любить пленительно одну и ту же,
В полузабвении молить: «Приди!
Пригубь уста мои, пригубь и туже
  Озера страсти запруди!»

И бронзой верности грудь скандалив,
Ручьиться шелестно в извивах душ;
И сочным вечером, когда он палев,
  Быть каждой женщине, как муж,

Сметь смело чувствовать и труд пчелиный
Светло опринципить в своем уме;
То — сок из ландыша, то — из малины
  И в поцелуе, и в письме…

Мой смех ответом суждений язве!
Поэт сознаньем себя велик!
Вы, судьи,— кто вы? вы боги разве,
Что вам доступен небес язык?

Когда кто видел, чтоб к солнцу совы
Свой обращали полночный взор?
Когда кто слышал, что песни зовы
Дороже людям, чем шумный вздор?

О вы, слепые земли пигмеи,
Что вам до звуков святой трубы!—
В безмозглой злобе — всегда вы змеи.
В убогом гневе — всегда рабы.

Как смеют хоронить утром, когда на небе солнце?
Как смеют ковать цепи, когда не скован венец?
Как смеют срывать розу, когда она благоухает?
Как смеют бросать женщину, когда она полна любви?
Как смеют пить воду, когда в воде падаль?
Как смеют улыбаться, когда существует скорбь?
Как смеют надеяться, когда есть разочарованье?
Как смеют жить, когда жизни нет?!..