Русская поэзия

Ожерелья дней

Пора бы жизнь осмыслить, подытожить;
Уже в былом — сороковой порог,
И, если дни на счет годов помножить,
Пятнадцать тысяч превзойдет итог.

Но эти тысячи, порой несчастных,
Порой счастливых, пережитых дней, —
Как ожерелья белых, синих, красных,
Зеленых, желтых, всех цветов огней!

И эти бусы жгут и давят шею,
По телу разливают острый яд.
Я погасить их пламя не умею,
И в ночь и днем они меня язвят…

Святогор

В чистом поле, у камня Ала́тыря,
Будит конь Святогора-бога́тыря:
Грудью пал на колчан Святогор.
Ворон по полю плавает, каркая.
Свет-заря помутилася жаркая.
Месяц встал на полночный дозор.

Ой, не спит Святогор,– притворяется!
Конь легонько копытом касается
До плеча в золоченой резьбе:
«Я ль не сытый пшеницею яровой?
Я ль не крытый попоною жаровой?
Мне ль Ивана носить на себе?»

Анакапри, 8.III.13

Следок твой непытан...

Следок твой непытан,
Вихор твой — колтун.
Скрипят под копытом
Разрыв да плакун.

Нетоптанный путь,
Непутевый огонь. —
Ох, Родина-Русь,
Неподкованный конь!

Кумач твой без сбыту,
Палач твой без рук.
Худое корыто
В хоромах — да крюк.

Корою нажрусь, —
Не диковина нонь!
—Ох, Родина-Русь,
Зачарованный конь!

Не вскочишь — не сядешь!
А сел — не пеняй!
Один тебе всадник
По нраву — Мамай!

Мама! глянь-ка из окошка...

Мама! глянь-ка из окошка—
Знать, вчера недаром кошка
Умывала нос:
Грязи нет, весь двор одело,
Посветлело, побелело—
Видно, есть мороз.

Не колючий, светло-синий
По ветвям развешан иней—
Погляди хоть ты!
Словно кто-то тороватый
Свежей, белой, пухлой ватой
Все убрал кусты.

Уж теперь не будет спору:
За салазки, да и в гору
Весело бежать!
Правда, мама? Не откажешь,
А сама, наверно, скажешь:
«Ну, скорей гулять!»

Разрушение

Неделя — вкратце духа путь.
Неделя — вешка, знак семи.
Неделя — великана дуля.
Неделя — в буквах неделима.
Так неделимая неделя
для дела дни на доли делит,
в буднях дела дикой воли
наше тело в ложе тянет.

Нам неделя длится долго,
мы уходим в понедельник,
мы трудимся до субботы,
совершая дело в будни.

Потом ...

Потом,
    извертясь вопросительным знаком,
хозяин полглаза просунул:
            — Однако!
Маяковский!
      Хорош медведь! —
Пошел хозяин любезностями медоветь:
—Пожалуйста!
         Прошу-с.
           Ничего —
               я боком.
Нечаянная радость-с, как сказано у Блока.
Жена — Фекла Двидна.
Дочка,
точь-в-точь
     в меня, видно —
семнадцать с половиной годочков.
А это…
    Вы, кажется, знакомы?! —
Со страха к мышам ушедшие в норы,

МЮД

Додвадцатилетний люд,
выше знамена вздень:
сегодня
    праздник МЮД,
мира
   юношей
       день.
Нам
  дорога
      указана Лениным,
все другие —
      кривы́ и грязны́.
Будем
   только годами зе́лены,
а делами и жизнью
         красны́.
Не сломят
     сердца и умы
тюремщики
      в стенах плоских.
Мы знаем
     застенки румын
и пули
   жандармов польских.
Смотрите,
     какая Москва,
французы,
     немцы,

Помните

Плохая
   погодка
         у нас на Ламанше.
У нас
    океан
    рукавом как замашет —
пойдет взбухать
          водяная квашня.
Людям —
    плохо.
       Люди — тошнят.
Люди —
      скисли.
          И осатанели.
Люди
     изобретают тоннели.
Из Франции в Англию
            корректно,
                парадно
ходите
   пешком
      туда и обратно.
Идешь
   под ручку —
        невеста и ты,
а над тобой
    проплывают киты.

Что — жизнь?...

Что — жизнь? грядущим упоенье
И ожиданье лучших дней.
А смерть — во всем разуверенье
И издевательство над ней.

И я — как жизнь: весь скорбь, весь близость
К тебе, готовый вновь расцвесть…
А ты — как смерть: вся зло и низость,
Вся — бессердечие и месть.

Тени сизые смесились...

Тени сизые смесились,
Цвет поблекнул, звук уснул —
Жизнь, движенье разрешились
В сумрак зыбкий, в дальний гул…
Мотылька полет незримый
Слышен в воздухе ночном…
Час тоски невыразимой!..
Всё во мне, и я во всем!..

Сумрак тихий, сумрак сонный,
Лейся в глубь моей души,
Тихий, томный, благовонный,
Все залей и утиши —
Чувства мглой самозабвенья
Переполни через край!..
Дай вкусить уничтоженья,
С миром дремлющим смешай!

Страницы