Василий Жуковский стихи

Ареопагу

   О мой Ареопаг священный,
   С моею музою смиренной
   Я преклоняюсь пред тобой!
   Публичный обвинитель твой,
Малютка Батюшков, гигант по дарованью,
   Уж суд твой моему «Посланью»
   В парнасский протокол вписал
    За скрепой Аполлона,
И я к подножию божественного трона
   С повинной головой предстал,
    С поправками «Посланья»
   И парой слов для оправданья!
Прошу, да пред него и Аристарх-певец

Сон

Заснув на холме луговом,
  Вблизи большой дороги,
Я унесен был легким сном
  Туда, где жили боги.

Но я проснулся наконец
  И смутно озирался:
Дорогой шел младой певец
  И с пеньем удалялся.

Вдали пропал за рощей он —
  Но струны все звенели.
Ах! не они ли дивный сон
  Мне на душу напели?

Листок

От дружной ветки отлученный,
Скажи, листок уединенный,
Куда летишь?.. «Не знаю сам;
Гроза разбила дуб родимый;
С тех пор, по долам, по горам
По воле случая носимый,
Стремлюсь, куда велит мне рок,
Куда на свете все стремится,
Куда и лист лавровый мчится
И легкий розовый листок».

Добродетель («Под звездным кровом тихой нощи...»)

Под звездным кровом тихой нощи,
При свете бледныя луны,
В тени ветвистых кипарисов,
Брожу меж множества гробов.
Повсюду зрю сооруженны
Богаты памятники там,
Порфиром, златом обложенны;
Там мраморны столпы стоят.

Обитель смерти там — покоя;
Усопших прахи там лежат;
Ничто их сна не прерывает;
Ничто не грезится во сне…
Но все ль так мирно почивают,
И все ли так покойно спят?..
Не монументы отличают
И не блестяща пышность нас!

Послание Элоизы к Абеляру

В сих мрачных келиях обители святой,
Где вечно царствует задумчивый покой,
Где, умиленная, над хладными гробами,
Душа беседует, забывшись, с небесами,
Где вера в тишине святые слезы льет
И меланхолия печальная живет, —
Что сердце мирныя весталки возмутило?
Что в нем потухший огнь опять воспламенило?
Какой волшебный глас, какой прелестный вид
Увядшую в тоске опять животворит?
Увы! еще люблю!.. Исчезни, заблужденье!
Сей трепет внутренний, сие души волненье
При виде милых строк знакомыя руки,

Сокол и филомела

Летел соко́л. Все куры всхлопотались
Скликать цыплят; бегут цыпляточки, прижались
Под крылья к маткам; ждут, чтобы напасть прошла,
    Певица филомела,
Которая в лесу пустынницей жила
И в тот час, на беду, к подружке полетела
    В соседственный лесок,
Попалась к соколу. «Помилуй,— умоляет, —
Ужели соловьев соколий род не знает!
Какой в них вкус! один лишь звонкий голосок,
И только! Вам, бойцы, грешно нас, певчих, кушать!
Не лучше ль песенки моей послушать?
    Прикажешь ли? спою
   Про ласточку, сестру мою…

К Делию

Умерен, Делий, будь в печали
И в счастии не ослеплен:
На миг нам жизнь бессмертны дали;
Всем путь к Тенару проложен.
Хотя б заботы нас томили,
Хотя б токайское вино
Мы, нежася на дерне, пили —
Умрем: так Дием суждено.
Неси ж сюда, где тополь с ивой
Из ветвий соплетают кров,
Где вьется ручеек игривый
Среди излучистых брегов,
Вино, и масти ароматны,
И розы, дышащие миг.
О Делий, годы невозвратны:
Играй — пока нить дней твоих
У черной Парки под перстами;
Ударит час — всему конец:

Пиршество Александра, или Сила гармонии

По страшной битве той, где царь Персиды пал,
Оставя рать, венец и жизнь в кровавом поле,
    Возвышен восседал,
    В сиянье на престоле,
   Красою бог, Филиппов сын.
   Кругом — вождей и ратных чин;
   Венцами роз главы увиты:
Венец есть дар тебе, сын брани знаменитый!
   Таиса близ царя сидит,
   Любовь очей, востока диво;
   Как роза — юный цвет ланит,
   И полон страсти взор стыдливый.
    Блаженная чета!
    Величие с красою!
    Лишь бранному герою,
Лишь смелому в боях наградой красота!

Эпимесид

«О, жребий смертного унылый!
Твой путь,— Зевес ему сказал, —
От колыбели до могилы
Между пучин и грозных скал;
Его уносит быстро время;
Врага в прошедшем видит он;
Влачить забот и скуки бремя
Он в настоящем осужден;
А счастья будущего сон
Все дале, дале улетает
И в гробе с жизнью исчезает;
И пусть случайно оживит
Он сердце радостью мгновенной —
То в бездне луч уединенный:
Он только бездну озарит.
О ты, который самовластно
Даришь нас жизнию ужасной,
Зевес, к тебе взываю я:

Страницы