Василий Андреевич Жуковский

К Т.Е. Боку

I

Мой друг, в тот час, когда луна
  Взойдет над русским станом,
С бутылкой светлого вина,
  С заповедны́м стаканом
Перед дружиной у огня
  Ты сядь на барабане —
И в сонме храбрых за меня
  Прочти Певца во стане.
Песнь брани вам зажжет сердца!
  И, в бой летя кровавый,
Про отдаленного певца
  Вспомянут чада славы!

II

Счастие во сне

Дорогой шла девица;
  С ней друг ее младой;
Болезненны их лица;
  Наполнен взор тоской.

Друг друга лобызают
  И в очи и в уста —
И снова расцветают
  В них жизнь и красота.

Минутное веселье!
  Двух колоколов звон:
Она проснулась в келье;
  В тюрьме проснулся он.

Могущество, слава и благоденствие России

На троне светлом, лучезарном,
Что полвселенной на столпах
Взнесен, незыблемо поставлен,
Россия в славе восседит —
Златой шелом, огнепернатый
Блистает на главе ее;
Венец лавровый осеняет
Ее высокое чело;
Лежит на шуйце щит алмазный;
Расширивши крыла свои,
У ног ее орел полночный
Почиет — гром его молчит.

Идиллия

Когда она была пастушкою простой,
Цвела невинностью, невинностью блистала,
Когда слыла в селе девичьей красотой
И кудри светлые цветами убирала —
Тогда ей нравились и пенистый ручей,
И луг, и сень лесов, и мир моей долины,
Где я пленял ее свирелию моей,
Где я так счастлив был присутствием Алины.
Теперь… теперь прости, души моей покой!
Алина гордая — столицы украшенье;
Увы! окружена ласкателей толпой,
За лесть их отдала любви боготворенье,
За пышный злата блеск — душистые цветы;

К Нине

О Нина, о мой друг! ужель без сожаленья
Покинешь для меня и свет и пышный град?
И в бедном шалаше, обители смиренья,
На сельский променяв блестящий свой наряд,
Не украшенная ни златом, ни парчою,
Сияя для пустынь невидимой красою,
Не вспомнишь прежних лет, как в городе цвела
И несравненною в кругу Прелест слыла?

Песнь араба над могилою коня

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

  О путник, со мною страданья дели:
  Царь быстрого бега простерт на земли;
  И воздухом брани уже он не дышит;
  И грозного ржанья пустыня не слышит;
  В стремленье погибель его нагнала;
  Вонзенная в шею, дрожала стрела;
  И кровь благородна струею бежала;
  И влагу потока струя обагряла.

Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.

Мечты

Зачем так рано изменила?
С мечтами, радостью, тоской
Куда полет свой устремила?
Неумолимая, постой!
О дней моих весна златая,
Постой… тебе возврата нет…
Летит, молитве не внимая;
И все за ней помчалось вслед.

О! где ты, луч, путеводитель
Веселых юношеских дней?
Где ты, надежда, обольститель
Неопытной души моей?
Уж нет ее, сей веры милой
К твореньям пламенной мечты…
Добыча истине унылой
Призра́ков прежних красоты.

Письмо к

Я сам, мой друг, не понимаю,
Как можно редко так писать
К друзьям, которых обожаю,
Которым все бы рад отдать!..
Подруга детских лет, с тобою
Бываю сердцем завсегда
И говорить люблю мечтою…
Но говорить пером — беда!
День почтовой есть день мученья!
Для моего воображенья
Враги чернильница с пером!
Сидеть согнувшись за столом
И, чтоб открыть души движенья,
Перо в чернилы помакать,
Написанное ж засыпать
Скорей песком для сбереженья —
Все это, признаюсь, мне ад!
Что ясно выражает взгляд

Страницы