Известные стихи

Над пучиной морской

Фаине ***

Над пучиной морской, тяготея, повисла скала,
У подножья скалы бьются волны толпой неустанной,
Греет зной ее камни, к ней ластятся ветер и мгла,
Но безмолвна она — в час ночной, в час зари златотканной.

Белоснежная тучка мелькнет и растает над ней,
Прощебечет блуждающих птиц перелетная стая,
Загорится, забрезжит за морем звезда золотая,
Небо вспыхнет в ответ мириадами синих огней.

В.Л. Пушкину

  Чутьем поэзию любя,
Стихами лепетал ты, знаю, в колыбели;
  Ты был младенцем, и тебя
Лелеял весь Парнас и музы гимны пели,
Качая колыбель усердною рукой:
  «Расти, малютка золотой!
  Расти, сокровище бесценно!
  Ты наш, в тебе запечатленно
  Таланта вечное клеймо!
Ничтожных должностей свинцовое ярмо
    Твоей не тронет шеи:
  Эротов розы и лилеи,
  Счастливы Пафоса затеи,
Гулянья, завтраки и праздность без трудов,
Жизнь без раскаянья, без мудрости плодов,
    Твои да будут вечно!

Карма

1

Мне грустно… Подожди… Рояль,
Как будто торопясь и споря,
Приоткрывает окна в даль
Грозой волнуемого моря.

И мне, мелькая мимо, дни
Напоминают пенной сменой,
Что мы — мгновенные огни —
Летим развеянною пеной.

Воздушно брызжут дишканты
В далекий берег прежней песней…
И над роялем смотришь ты
Неотразимей и чудесней.

Твои огромные глаза!
Твои холодные объятья!
Но незабытая гроза —
Твое чернеющее платье.

2

На горах

Горы в брачных венцах.
Я в восторге и молод.
У меня на торах
очистительный холод.

Вот ко мне на утес
притащился горбун седовласый.
Мне в подарок принес
из подземных теплиц ананасы.

Он в малиново-ярком плясал,
прославляя лазурь.
Бородою взметал
вихрь метельно-серебряных бурь.

Голосил
низким басом.
В небеса запустил
ананасом.

И, дугу описав,
озаряя окрестность,
ананас ниспадал, просияв,
в неизвестность,

Не здесь ли ты легкою тенью...

Не здесь ли ты легкою тенью,
Мой гений, мой ангел, мой друг,
Беседуешь тихо со мною
И тихо летаешь вокруг?

И робким даришь вдохновеньем,
И сладкий врачуешь недуг,
И тихим даришь сновиденьем,
Мой гений, мой ангел, мой друг…

Бочка

Приятель своего приятеля просил,
Чтоб Бочкою его дни на три он ссудил.
   Услуга в дружбе — вещь святая!
Вот, если б дело шло о деньгах, речь иная:
Тут дружба в сторону, и можно б отказать;
   А Бочки для чего не дать?
Как возвратилася она, тогда опять
   Возить в ней стали воду.
И всё бы хорошо, да худо только в том:
Та Бочка для вина брана откупщиком,
И настоялась так в два дни она вином,
  Что винный дух пошел от ней во всем:
Квас, пиво ли сварят, ну даже и в съестном.
   Хозяин бился с ней близ году:

Пан

Люблю, друзья, когда за речкой гаснет день,
Укрывшися лесов в таинственную сень
Или под ветвями пустынныя рябины,
Смотреть на синие, туманные равнины.
Тогда приходит Пан с толпою пастухов;
И пляшут вкруг меня на бархате лугов.
Но чаще бог овец ко мне в уединенье
Является, ведя святое вдохновенье:
Главу рогатую ласкает легкий хмель,
В одной руке его стакан, в другой свирель!
Он учит петь меня; и я в тиши дубравы
Играю и пою, не зная жажды славы.

Рукоять

Не рылся я в земле в надежде вырыть злато,
Приюта мертвецов в ночи не разгребал;
Но, каюсь,— из руки усопшего собрата
Нехитрый черенок я сделал на кинжал.

Она от гибели меня спасла когда-то:
Мне посланный удар ту руку оторвал
От тела храбреца — полмертвым он упал;
Воздать я не успел ему достойной платой,

Не мог его спасти.— Нахлынули враги,
Молящим голосом он вскрикнул мне: «Беги!»,
Минуты не было последнему объятью,

Путешественник

Дней моих еще весною
Отчий дом покинул я;
Все забыто было мною —
И семейство и друзья.

В ризе странника убогой,
С детской в сердце простотой,
Я пошел путем-дорогой —
Вера был вожатый мой.

И в надежде, в уверенье
Путь казался недалек,
«Странник,— слышалось,— терпенье!
Прямо, прямо на восток.

Ты увидишь храм чудесный;
Ты в святилище войдешь;
Там в нетленности небесной
Все земное обретешь».

Страницы