Стихи о жизни

Обоз

    С горшками шел Обоз,
  И надобно с крутой горы спускаться.
Вот, на горе других оставя дожидаться,
Хозяин стал сводить легонько первый воз.
Конь добрый на крестце почти его понес,
   Катиться возу не давая;
   А лошадь сверху, молодая.
Ругает бедного коня за каждый шаг:
   «Ай, конь хваленый, то́-то диво!
   Смотрите: лепится, как рак;
Вот чуть не зацепил за камень; косо! криво!
   Смелее! Вот толчок опять.
   А тут бы влево лишь принять.
  Какой осел! Добро бы было в гору,
    Или в ночную пору;

Радоваться рано

Будущее ищем.
Исходили вёрсты торцов.
А сами
расселились кладби́щем,
придавлены плитами дворцов.
Белогвардейца
найдете — и к стенке.
А Рафаэля забыли?
Забыли Растрелли вы?
Время
пулям
по стенке музеев тенькать.
Стодюймовками глоток старье расстреливай!
Сеете смерть во вражьем стане.
Не попадись, капитала наймиты.
А царь Александр
на площади Восстаний
стоит?
Туда динамиты!
Выстроили пушки по опушке,
глухи к белогвардейской ласке.
А почему

Строки охальные про вакханалии пасхальные

Известно:
    буржуй вовсю жрет.
Ежедневно по поросенку заправляет в рот.
А надоест свиней в животе пасти —
решает:
    — Хорошо б попостить! —
Подают ему к обеду да к ужину
то осетринищу,
       то севрюжину.
Попостит —
    и снова аппетит является:
буржуй разговляется.
Ублажается куличами башенными
вперекладку с яйцами крашеными.
А в заключение —
            шампанский тост:
—Да здравствует, мол, господин Христос! —
А у пролетария стоял столетний пост.

Нашему юношеству

На сотни эстрад бросает меня,
на тысячу глаз молодежи.
Как разны земли моей племена,
и разен язык
     и одежи!
Насилу,
   пот стирая с виска,
сквозь горло тоннеля узкого
пролез.
   И, глуша прощаньем свистка,
рванулся
    курьерский
         с Курского!
Заводы.
    Березы от леса до хат
бегут,
  листками вороча,
и чист,
   как будто слушаешь МХАТ,
московский говорочек.
Из-за горизонтов,
        лесами сломанных,
толпа надвигается
        мазанок.

Покойница

«Кто умер здесь? какой потери
Печаль встревожила сердца?
Откройте гробовые двери —
Хочу взглянуть на мертвеца!
Хочу, на ледяные кости
Печать лобзанья наложа,
Найти там след суровой гостьи,
Где ныла пленница душа.
О боже, о творец великий!
Она!..» И помутился взор,
И горьких жалоб ропот дикий
Несвязный выразил укор.
Опомнился… взглянул: у гроба
Другой, безмолвствуя, рыдал;
Но лишь ему в лицо, как злоба,
Народ презрительно взирал
С уликой. «О, зачем, спаситель,

Примитивный романс

Моя ты или нет? Не знаю… не пойму…
Но ты со мной всегда, сама того не зная.
Я завтра напишу угрюмцу твоему,
Чтоб он тебя пустил ко мне, моя родная!

Боюсь, он не поймет; боюсь, осудит он;
Боюсь, тебя чернить он станет подозреньем…
Приди ж ко мне сама! Ты слышишь ли мой стон?
Ты веришь ли тоске и поздним сожаленьям?

Иль нет — не приходи! и не пиши в ответ!
Лишь будь со мной и впредь, сама того не зная.
Так лучше… так больней… Моя ты или нет?
Но я… я твой всегда, всегда, моя родная!

Как над горячею золой...

Как над горячею золой
Дымится свиток и сгорает,
И огнь, сокрытый и глухой,
Слова и строки пожирает —
Так грустно тлится жизнь моя
И с каждым днем уходит дымом,
Так постепенно гасну я
В однообразье нестерпимом!..

О Небо, если бы хоть раз
Сей пламень развился по воле —
И, не томясь, не мучась доле,
Я просиял бы — и погас!

Надёжное плечо

Ах, как же это важно, как же нужно
В час, когда беды лупят горячо
И рвут, как волки, яростно и дружно,
Иметь всегда надёжное плечо!

Неважно чьё: жены, или невесты,
Иль друга, что стучится на крыльце.
Все это — сердцу дорогие вести.
Но всех важней, когда все это — вместе,
Когда жена и друг в одном лице.

Пусть чувства те воспеты и прославлены,
И всё-таки добавим ещё раз,
Что коль любовь и дружба не разбавлены,
А добровольно воедино сплавлены,
То этот сплав прочнее, чем алмаз.

1992 г.

Морское дно (сонет)

С морского дна безмолвные упреки
Доносятся до ласковой Луны —
О том, что эти области далеки
От воздуха, от вольной вышины.

Там все живет, там звучен плеск волны,
А здесь на жизнь лишь бледные намеки,
Здесь вечный сон, пустыня тишины,
Пучины Моря мертвенно-глубоки.

И вот Луна, проснувшись в высоте,
Поит огнем кипучие приливы,
И волны рвутся к дальней Красоте.

Луна горит, играют переливы, —
Но там, под блеском волн, морское дно
По-прежнему безжизненно темно.

Подражания древним

Без смерти жизнь не жизнь: и что она? Сосуд,
  Где капля меду средь полыни;
Величествен сей понт! Лазурный царь пустыни,
О солнце! чудно ты среди небесных чуд!
  И на земле прекрасного столь много!
Но все поддельное иль втуне серебро:
  Плачь, смертный! плачь! Твое добро
  В руке у Немезиды строгой!

Страницы