Грустные стихи

Ахилл

Влага Стикса закалила
Дикой силы полноту
И кипящего Ахилла
Бою древнему явила
Уязвимым лишь в пяту.

Обречён борьбе верховной,
Ты ли долею своей
Равен с ним, боец духовный,
Сын купели новых дней?

Омовён её водою,
Знай, страданью над собою
Волю полную ты дал,
И одной пятой своею
Невредим ты, если ею
На живую веру стал!

Когда в кругу убийственных забот...

Когда в кругу убийственных забот
Нам все мерзит — и жизнь, как камней груда,
Лежит на нас,— вдруг, знает Бог откуда,
Нам на душу отрадное дохнет —
Минувшим нас обвеет и обнимет
И страшный груз минутно приподнимет.

Так иногда, осеннею порой,
Когда поля уж пусты, рощи голы,
Бледнее небо, пасмурнее долы,
Вдруг ветр подует, теплый и сырой,
Опавший лист погонит пред собою
И душу нам обдаст как бы весною…

Свершается заслуженная кара...

Свершается заслуженная кара
За тяжкий грех, тысячелетний грех…
Не отвратить, не избежать удара —
И правда Божья видима для всех.
То Божьей правды праведная кара,
И ей в отпор чью помощь ни зови,
Свершится суд… и папская тиара
В последний раз купается в крови.
А ты — ее носитель неповинный,
Спаси тебя Господь и отрезви —
Молись Ему, чтобы твои седины
Не осквернились в пролитой крови…

Протокол двадцатого арзамасского заседания

Месяц Травный * , нахмурясь, престол свой отдал Изоку;
Пылкий Изок * появился, но пасмурен, хладен, насуплен;
Был он отцом посаженым у мрачного Грудня * . Грудень, известно,
Очень давно за Зимой волочился; теперь уж они обвенчались.
С свадьбы Изок принес два дождя, пять луж, три тумана
(Рад ли, не рад ли, а надобно было принять их в подарок).
Он разложил пред собою подарки и фыркал. Меж тем собирался
Тихо на береге Карповки * (славной реки, где не водятся карпы,
Где, по преданию, Карп-Богатырь кавардак по субботам

В непознанный час

И новые волны,
В непознанный час,
Все новые волны
Вставали для нас.

Шумели, сверкали,
И к дали влекли,
И гнали печали,
И пели вдали:

«Гляди, погляди же,
Как бездна светла!
Все ближе и ближе
Лазурная мгла!»

Как синие горы,
Упавшие вниз,
Морские узоры
В громаду слились.

Закрыли громадой
Меня и тебя.
Я гибну с отрадой,
Я гасну любя.

В загадочном взоре,
Волнуясь, тону,
И слушаю в Море
Морскую волну.

Ваши белые могилки рядом...

Ваши белые могилки рядом,
Ту же песнь поют колокола
Двум сердцам, которых жизнь была
В зимний день светло расцветшим садом.

Обо всем сказав другому взглядом,
Каждый ждал. Но вот из-за угла
Пронеслась смертельная стрела,
Роковым напитанная ядом.

Спите ж вы, чья жизнь богатым садом
В зимний день, средь снега, расцвела…
Ту же песнь вам шлют колокола,
Ваши белые могилки — рядом.

Anruf An Die Geliebte Бетховена

Пойми хоть раз тоскливое признанье,
Хоть раз услышь души молящей стон!
Я пред тобой, прекрасное созданье,
Безвестных сил дыханьем окрылен.

Я образ твой ловлю перед разлукой,
Я, полон им, и млею, и дрожу,
И, без тебя томясь предсмертной мукой,
Своей тоской, как счастьем, дорожу.

Ее пою, во прах упасть готовой.
Ты предо мной стоишь как божество—
И я блажен; я в каждой муке новой
Твоей красы предвижу торжество.

Важнейший совет домашней хозяйке

Домашней хозяйке
          товарищу Борщиной
сегодня
   испорчено
          все настроение.
А как настроению быть не испорченным?
На кухне
       от копоти
           в метр наслоения!
Семнадцать чудовищ
         из сажи усов
оскалили
       множество
            огненных зубьев.
Семнадцать
        паршивейших примусов
чадят и коптят,
         как семнадцать Везувиев.
Товарищ Борщина
          даже орала,
фартуком
        пот
      оттирая с физии —

Полярные пылы

Влюбленная в Северный Полюс Норвегия
  В гордой застыла дремоте.
Ленивые лоси! вы серебро-пегие,
  Ледяное пламя поймете…

И там, где сливается с снегом медведица,
  Греза ее постоянна…
Бледная в экстазе, сомнамбулой светится
  Так же? как д'Арк Иоанна.

Не быть Северянке любовницей полюса:
  Полюс — бесплотен, как греза…
Стремленья об иглы лесов укололися…
  Гаснет ее ариозо…

Страницы