Стихи о душе

    Предлинной хворостиной
  Мужик Гусей гнал в город продавать;
   И, правду истинну сказать,
Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:
На барыши спешил к базарному он дню
   (А где до прибыли коснется,
Не только там гусям, и людям достается).
   Я мужика и не виню;
Но Гуси иначе об этом толковали
  И, встретяся с прохожим на пути,
   Вот как на мужика пеняли:
«Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?
   Мужик так нами помыкает,
И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;
  А этого не смыслит неуч сей,

Чтоб крепла трудовая Русь,
одна должна быть почва:
неразрываемый союз
крестьянства
        и рабочего.
Не раз мы вместе были, чать:
лихая
         шла година.
Рабочих
     и крестьянства рать
шагала воедино.
Когда пришли
          расправы дни,
мы
      вместе
     шли
             на тронище,
и вместе,
     кулаком одним,
покрыли по коронище.
Восстав
     на богатейский мир,
союзом тоже,
         вместе,
пузатых
     с фабрик

Черны, черны тени ночи,
Но черней твоя коса
И твои живые очи,
Ненаглядная краса.
Если вестниками бури,
Кроя свет дневных лучей,
Ходят тучи по лазури, —
Это тень твоих очей!
Если вспыхнут метеоры
Над поверхностью земли —
Их твои, о дева, взоры
Огнеметные зажгли!
Если молнья ярким блеском
На мгновенье вспыхнет там
И промчится с гордым треском
Гром по мрачным высотам,
Эта молнья — жар дыханья
Томных уст твоих, краса;
Гул отзвучный их лобзанья —
Разъяренная гроза.

Вдалеке от фабрик, вдалеке от станций,
Не в лесу дремучем, но и не в селе—
Старая плотина, на плотине танцы,
В танцах поселяне, все навеселе.

Покупают парни у торговки дули,
Тыквенное семя, карие рожки.
Тут бесполья свадьба, там кого-то вздули,
Шепоты да взвизги, песни да смешки.

Точно гул пчелиный — гутор на полянке:
«Любишь ли, Акуля?..» — «Дьявол, не замай!..»
И под звуки шустрой, удалой тальянки
Пляшет на плотине сам царевич Май.