Стихи о годах жизни

Леда

В стране роскошной, благодатной,
Где Евротейский древний ток
Среди долины ароматной
Катится светел и широк,
Вдоль брега Леда молодая,
Ещё не мысля, но мечтая,
Стопами тихими брела.
Уж близок полдень; небо знойно;
Кругом всё пусто, всё спокойно;
Река прохладна и светла;
Брега стрегут кусты густые…
Покровы пали на цветы,
И Леды прелести нагие
Прозрачной влагой приняты.
Легко возлегшая на волны,
Легко скользит по ним она;
Роскошно пенясь, перси полны
Лобзает жадная волна.

Последняя смерть

Есть бытие; но именем каким
Его назвать? Ни сон оно, ни бденье:
Меж них оно, и в человеке им
С безумием граничит разуменье.
Он в полноте понятья своего,
А между тем, как волны, на него,
Одни других мятежней, своенравней,
Видения бегут со всех сторон:
Как будто бы своей отчизны давней
Стихийному смятенью отдан он.
Но иногда, мечтой воспламененный,
Он видит свет, другим не откровенный.

Подражание Бодлеру

О! Слушали ли вы
Глухое рокотанье
Меж пропастей тупых?
И океан угроз
Бессильно жалобных?
И грозы мирозданья?
Аккорды резкие
Невыплаканных слез?

О! Знаете ли вы
Пучину диссонансов,
Раскрытую, как пасть,
Между тернистых скал?
И пляску бредную
Уродливых кадансов?
И тихо плачущий
В безумстве идеал?

Да, наша жизнь текла мятежно...

Да, наша жизнь текла мятежно,
Полна тревог, полна утрат,
Расстаться было неизбежно —
И за тебя теперь я рад!
Но с той поры как всё кругом меня пустынно!
Отдаться не могу с любовью ничему,
И жизнь скучна, и время длинно,
И холоден я к делу своему.
Не знал бы я, зачем встаю с постели,
Когда б не мысль: авось и прилетели
Сегодня наконец заветные листы,
В которых мне расскажешь ты:
Здорова ли? что думаешь? легко ли
Под дальним небом дышится тебе,
Грустишь ли ты, жалея прежней доли,

Три друга

От трех десяток много ли сиянья?
Для ректора, возможно, ничего,
Но для студента это состоянье,
Тут вся почти стипендия его!

Вот почему он пасмурный сидит.
Как потерял? И сам не понимает,
Теперь в карманах сквозняки гуляют,
И целый длинный месяц впереди…

Вдоль стен кровати строго друг за другом,
А в центре стол. Конспекты. Блока том.
И три дружка печальным полукругом
Сидят и курят молча за столом.

1964 г.

Судьбой наложенные цепи ...

Судьбой наложенные цепи
Упали с рук моих, и вновь
Я вижу вас, родные степи,
Моя начальная любовь.

Степного неба свод желанный,
Степного воздуха струи,
На вас я в неге бездыханной
Остановил глаза мои.

Но мне увидеть было слаще
Лес на покате двух холмов
И скромный дом в садовой чаще —
Приют младенческих годов.

Промчалось ты, златое время!
С тех пор по свету я бродил
И наблюдал людское племя
И, наблюдая, восскорбил.

В лодке («Лодка скользила вдоль синих озер...»)

Лодка скользила вдоль синих озер
Ранней весной…
Волны шумели… Твой тающий взор
Робко блуждал среди синих озер…
Был я с тобой.

Там… где-то в небе… гряда дымных туч
Рдела огнем,
Точно цепь льдистых, сверкающих круч,
А не холодных, блуждающих туч,
Тающих сном.

Ах, мы сидели как будто во сне!..
Легкий туман
Встал, точно сказка о нашей весне…
…Ты засыпала, склонившись ко мне…
Призрак! Обман!..

Дельвигу

Дай руку мне, товарищ добрый мой,
Путём одним пойдём до двери гроба,
И тщетно нам за грозною бедой
Беду грозней пошлет судьбины злоба.
Ты помнишь ли, в какой печальный срок
Впервые ты узнал мой уголок?
Ты помнишь ли, с какой судьбой суровой
Боролся я, почти лишённый сил?
Я погибал — ты дух мой оживил
Надеждою возвышенной и новой.
Ты ввёл меня в семейство добрых муз;
Деля досуг меж ими и тобою,
Я ль чувствовал её свинцовый груз
И перед ней унизился душою?
Ты сам порой глубокую печаль

Перед грозой

Увы! Не избегу судьбы я,
Как загремят издалека
Там громовые, голубые,
В твердь возлетая облака,

Зане взволнованные силы
Их громовой круговорот, —
Над бездной мировой могилы
Молниеблещущий полет.

В поток быстротекущей жизни,
В житейский грозовой туман,
Забыв о неземной отчизне,
Низринулся, и всё — обман.

Увы! Не избегу судьбы я.
И смерть моя недалека.
И громовые, голубые
В дверь возлетают облака.

Песня («Мало на долю мою бесталанную...»)

Мало на долю мою бесталанную
Радости сладкой дано,
Холодом сердце, как в бурю туманную,
Ночью и днем стеснено.
Ах, уж страдальца краса благосклонная
Другом давно не звала
И, поцелуем живым раскаленная,
Грудь его грудью не жгла.
В свете как лишний, как чем опозоренный,
Вечно один он грустит.
Девы! ведь чувства во мне не затворены,
Я не бездушный гранит.
Дайте любови мне — радость безумная
Вспыхнет, как пламя, в крови,
Прочь, неотвязная грусть многодумная,
Всё утоплю я в любви!

Страницы