Стихи о Москве

Немножко утопии про то, как пойдет метрошка

Что такое?
      Елки-палки!
По Москве —
      землечерпалки.
Это
       улиц потроха
вырывает МКХ.
МКХ
   тебе
      не тень
навело
   на майский день.
Через год
        без всякой тени
прите
   в метрополитене.
Я
   кататься не хочу,
я
не верю лихачу.
Я
   полезу
   с Танею
в метрополитанию.
Это
       нонече
      не в плане —
в тучи
   лезть
на ероплане.
Я
   с милёнком Семкою

Принцу Оранскому

Довольно битвы мчался гром,
Тупился меч окровавленный,
И смерть погибельным крылом
Шумела грозно над вселенной!

Свершилось… взорами царей
Европы твердый мир основан;
Оковы свергнувший злодей
Могущей бранью снова скован.

Узрел он в пламени Москву —
И был низвержен ужас мира,
Покрыла падшего главу
Благословенного порфира.

И мглой повлекся окружен;
Притек и с буйной вдруг изменой
Уж воздвигал свой шаткий трон…
И пал отторжен от вселенной.

Дружеская переписка Москвы с Петербургом

1.Московское стихотворение

На дальнем севере, в гиперборейском крае,
Где солнце тусклое, показываясь в мае,
Скрывается опять до лета в сентябре,
Столица новая возникла при Петре.
Возникнув с помощью чухонского народа
Из топей и болот в каких-нибудь два года,
Она до наших дней с Россией не срослась:
В употреблении там гнусный рижский квас,
С немецким языком там перемешан русский,
И над обоими господствует французский,
А речи истинно народный оборот
Там редок столько же, как честный патриот!

Блек энд уайт

Если
  Гавану
     окинуть мигом —
рай-страна,
     страна что надо.
Под пальмой
      на ножке
          стоят фламинго.
Цветет
   коларио
       по всей Ведадо.
В Гаване
    все
      разграничено четко:
у белых доллары,
        у черных — нет.
Поэтому
    Вилли
       стоит со щеткой
у «Энри Клей энд Бок, лимитед».
Много
   за жизнь
       повымел Вилли —
одних пылинок
       целый лес, —
поэтому
    волос у Вилли

Весна

В газетах
     пишут
        какие-то дяди,
что начал
    любовно
        постукивать дятел.
Скоро
       вид Москвы
        скопируют с Ниццы,
цветы создадут
      по весенним велениям.
Пишут,
   что уже
      синицы
оглядывают гнезда
        с любовным вожделением.
Газеты пишут:
      дни горячей,
налетели
    отряды
        передовых грачей.
И замечает
     естествоиспытательское око,
что в березах
     какая-то

Автобусом по Москве

Десять прошло.
       Понимаете?
            Десять!
Как же ж
    поэтам не стараться?
Как
  на театре
      актерам не чудесить?
Как
  не литься
      лавой демонстраций?
Десять лет —
      сразу не минуют.
Десять лет —
      ужасно много!
А мы
     вспоминаем
        любую из минут.
С каждой
    минутой
        шагали в ногу.
Кто не помнит только
переулок
    Орликов?!
В семнадцатом
       из Орликова
выпускали голенькова.

Тогда лишь в полном торжестве...

Тогда лишь в полном торжестве,
В славянской мировой громаде,
Строй вожделенный водворится, —
Как с Русью Польша помирится, —
А помирятся ж эти две,
Не в Петербурге, не в Москве,
А в Киеве и в Цареграде…

Без руля и без ветрил

На эфирном океане,
там,
 где тучи-борода,
громко плавает в тумане
радио-белиберда.
Утро.
     На столике стоит труба.
И вдруг
   как будто
       трубу прорвало́,
в перепонку
        в барабанную
              забубнила, груба:
«Алло!
   Алло!!
      Алло!!!
         Алло!!!!»
А затем —
    тенорок
       (держись, начинается!):
«Товарищи,
       слушайте
         очередной урок,
как сохранить
      и полировать яйца».
Задумался,

Москва — Кенигсберг

Проезжие — прохожих реже.
Еще храпит Москва деляг.
Тверскую жрет,
            Тверскую режет
сорокасильный «Каделяк».
Обмахнуло
     радиатор
         горизонта веером.
—Eins!
            zwei!
     drei! —
         Мотора гром.
В небо дверью —
аэродром.
Брик.
         Механик.
          Ньюбо́льд.
                  Пилот.
Вещи.
          Всем по пять кило.
Влезли пятеро.
Земля попятилась.
Разбежались дорожки—
              ящеры.
Ходынка

Рассказ про Клима из черноземных мест, про Всероссийскую выставку и Резинотрест

Вся советская земля
загудела гудом.
Под Нескучным
      у Кремля
выстроено чудо.
Кумача казистого
пламя улиц за́ сто:
Первая из Выставок
Сельского хозяйства.
В небесах —
      моторов стая.
Снизу —
        люди, тискаясь.
Сразу видно —
         не простая,
Всероссийская.
И сейчас
       во все концы
ВЦИКом посланы гонцы
к сентябрю
      на Крымский брод
деревенский звать народ.
Жил в деревне
      дядя Клим,
пахарь,
   работяга.

Страницы