Стихи о путешествиях

Турчанка

Гюльнара, гурия младая!
Как много пламени, лучей,
Любови, музыки, речей,
Приветов, ласк и песен рая
В живом огне твоих очей!
Кто, кто, безумец, эти очи
Отдаст за звезды ясной ночи?
Кто не забудет горя, мук,
Когда, как с арфы чудной звуки,
В порывах радости иль муки,
Слетает с уст волшебный звук?
А эти перси, моря волны,
Кто не почтет, восторга полный,
Тая любовь в душе своей,
За чашу благ, в которой слито
Всё, что небесное забыто
В юдоли плача и скорбей?
Вот кудри — вороновы перья;

Не вы...

Не вы —
     не мама Альсандра Альсеевна.
Вселенная вся семьею засеяна.
Смотрите,
     мачт корабельных щетина —
в Германию врезался Одера клин.
Слезайте, мама,
        уже мы в Штеттине.
Сейчас,
    мама,
      несемся в Берлин.
Сейчас летите, мотором урча, вы:
Париж,
     Америка,
         Бруклинский мост,
Сахара,
    и здесь
      с негритоской курчавой
лакает семейкой чай негритос.
Сомнете периной
        и волю
           и камень.
Коммуна —

Версаль

По этой
   дороге,
      спеша во дворец,
бесчисленные Людовики
трясли
   в шелках
         золоченых каретц
телес
   десятипудовики.
И ляжек
   своих
      отмахав шатуны,
по ней,
   марсельезой пропет,
плюя на корону,
          теряя штаны,
бежал
   из Парижа
         Капет.
Теперь
   по ней
      веселый Париж
гоняет
   авто рассияв, —
кокотки,
      рантье, подсчитавший барыш,
американцы
      и я.
Версаль.

Через ливонские я проезжал поля...

Через ливонские я проезжал поля,
Вокруг меня все было так уныло…
Бесцветный грунт небес, песчаная Земля —
Все на душу раздумье наводило…
Я вспомнил о былом печальной сей земли —
Кровавую и мрачную ту пору,
Когда сыны ее, простертые в пыли,
Лобзали рыцарскую шпору…
И, глядя на тебя, пустынная река,
И на тебя, прибрежная дуброва,
«Вы,— мыслил я,— пришли издалека,
Вы, сверстники сего былого…»
Так! вам одним лишь удалось
Дойти до нас с брегов другого света.
О, если б про него хоть на один вопрос

Прощание

Обыкновенно
      мы говорим:
все дороги
         приводят в Рим.
Не так
   у монпарнасца.
Готов поклясться.
И Рем
   и Ромул,
      и Ремул и Ром
в «Ротонду» придут
         или в «Дом».
В кафе
   идут
      по сотням дорог,
плывут
   по бульварной реке.
Вплываю и я:
      «Garçon,
         un grog
americain»
Сначала
      слова
      и губы
         и скулы
кафейный гомон сливал.
Но вот
   пошли

Через ливонские я проезжал поля...

Через ливонские я проезжал поля,
Вокруг меня все было так уныло…
Бесцветный грунт небес, песчаная Земля —
Все на душу раздумье наводило…
Я вспомнил о былом печальной сей земли —
Кровавую и мрачную ту пору,
Когда сыны ее, простертые в пыли,
Лобзали рыцарскую шпору…
И, глядя на тебя, пустынная река,
И на тебя, прибрежная дуброва,
«Вы,— мыслил я,— пришли издалека,
Вы, сверстники сего былого…»
Так! вам одним лишь удалось
Дойти до нас с брегов другого света.
О, если б про него хоть на один вопрос

Римский праздник

Не напевай тоскливой муки
И слезный трепет утиши,
Воздушный голос!— Эти звуки
Смущают кроткий мир души.

Вокруг светло. На праздник Рима
Взглянули ярко небеса—
И высоко-неизмерима
Их светло-синяя краса.

Толпа ликует как ребенок,
На перекрестках шум и гул,
В кистях пунцовых, бодр и звонок,
По мостовой ступает мул.

В дыханьи чары мимолетной
Уже ласкались вкруг меня
И радость жизни беззаботной
И свет безоблачного дня.

Тамара и Демон

От этого Терека
          в поэтах
            истерика.
Я Терек не видел.
         Большая потерийка.
Из омнибуса
      вразвалку
сошел,
   поплевывал
         в Терек с берега,
совал ему
        в пену
          палку.
Чего же хорошего?
         Полный развал!
Шумит,
   как Есенин в участке.
Как будто бы
      Терек
         сорганизовал,
проездом в Боржом,
         Луначарский.
Хочу отвернуть
          заносчивый нос
и чувствую:

Бромелия

В окутанной снегом пленительной Швеции
На зимние стекла я молча глядел,
И ярко мне снились каналы Венеции,
Мне снился далекий забытый предел.

Впивая дыханье цветущей бромелии,
Цветка золотого с лазурной каймой,
Я видел в глазах наклонившейся Лелии
Печаль, затененную страстью немой.

Встречалися взоры с ответными взорами,
Мы были далеко, мы были не те.
Баюкал нас иней своими узорами,
Звала нас бромелия к дальней мечте.

Страницы