Твои права на славу очень хрупки, И если вычесть из заслуг Ошибки юности и поздних лет уступки,— Пиши пропало, милый друг.
«Скажи, чтоб там потише были! — Кричал повытчику судья. — Уже с десяток дел решили, А ни единого из них не слышал я!»
Под знаменем Москвы пред падшею столицей Он храбрым гимны пел, как пламенный Тиртей; В дни мира, новый Грей, Пленяет нас задумчивой цевницей.
Развенчан нами сей кумир С его бездейственной, фразистою любовью, Умны мы стали: верит мир Лишь доблести, запечатленной кровью…
Как хочешь ты трудись; Но приобресть не льстись Ни благодарности, ни славы, Коль нет в твоих трудах ни пользы, ни забавы.
Какое хочешь имя дай Твоей поэме полудикой: Петр длинный, Петр большой, но только Петр Великий — Ее не называй.
Зачем же мне к зиме коса? Что мне, ею брить волоса? —Зимой побреешь воло̀сья. А там, глядишь, подрастут и колосья.
В армии ходит шутка: «Жить на планете сложно, А сердце стремится к радостям, отсчитывая года». Женщин на свете много, и всех соблазнить невозможно, Однако стремиться к этому мужчина должен всегда.
Когда сочувственно на наше слово Одна душа отозвалась — Не нужно нам возмездия иного, Довольно с нас, довольно с нас…
Умом — Россию не понять, Аршином общим не измерить. У ней особенная стать — В Россию можно только верить.
