Марина Цветаева стихи

Я знаю, я знаю...

Я знаю, я знаю,
Что прелесть земная,
Что эта резная,
Прелестная чаша —
Не более наша,
Чем воздух,
Чем звезды,
Чем гнезда,
Повисшие в зорях.

Я знаю, я знаю,
Кто чаше — хозяин!
Но легкую ногу вперед — башней
В орлиную высь!
И крылом — чашу
От грозных и розовых уст —
Бога!

Ресницы, ресницы...

Ресницы, ресницы,
Склоненные ниц.
Стыдливостию ресниц
Затменные — солнца в венце стрел!
—Сколь грозен и сколь ясен! —
И плащ его — был — красен,
И конь его — был — бел.

Смущается Всадник,
Гордится конь.
На дохлого гада
Белейший конь
Взирает вполоборота.
В пол-окна широкого
Вслед копью
В пасть красную — дико раздув ноздрю —
Раскосостью огнеокой.

Странноприимница высоких душ...

Странноприимница высоких душ,
Тебя пою — пергаментная сушь
Высокодышащей земли Орфея.

Земля высокомерная!— Ступню
Отталкивающая как ладонью,
Когда ж опять на грудь твою ступлю
Заносчивой пятою амазоньей —

Сестра высокомерная! Шагов
Не помнящая
Земля, земля Героев и Богов,
Амфитеатр моего Восхода!

Пустоты отроческих глаз! Провалы...

Пустоты отроческих глаз! Провалы
В лазурь! Как ни черны — лазурь!
Игралища для битвы небывалой,
Дарохранительницы бурь.

Зеркальные! Ни зыби в них, ни лона,
Вселенная в них правит ход.
Лазурь! Лазурь! Пустынная до звону!
Книгохранилища пустот!

Провалы отроческих глаз!— Пролеты!
Душ раскаленных — водопой.
—Оазисы!— Чтоб всяк хлебнул и отпил,
И захлебнулся пустотой.

Гордость и робость — родные сестры...

Гордость и робость — рóдные сестры,
Над колыбелью, дружные, встали.

«Лоб запрокинув!» — гордость велела.
«Очи потупив!» — робость шепнула.

Так прохожу я — очи потупив —
Лоб запрокинув — Гордость и Робость.

Тщетно, в ветвях заповедных кроясь...

Тщетно, в ветвях заповедных кроясь,
Нежная стая твоя гремит.
Сластолюбивый роняю пояс,
Многолюбивый роняю мирт.

Тяжкоразящей стрелой тупою
Освободил меня твой же сын.
—Так о престол моего покоя,
Пеннорожденная, пеной сгинь!

Без самовластия...

Без самовластия,
С полною кротостью.
Легкий и ласковый
Воздух над пропастью.

Выросший сразу,
—Молнией — в срок —
Как по приказу
Будет цветок.

Змееволосый,
Звездоочитый…
Не смертоносный, —
Сам без защиты!

Он ли мне? Я — ему?
Знаю: польщусь,
Знаю: нечаянно
В смерть оступлюсь…

Последняя дружба...

Последняя дружба
В последнем обвале.
Что нужды, что нужды —
Как здесь называли?

Над черной канавой,
Над битвой бурьянной,
Последнею славой
Встаешь,— безымянной.

На крик его: душно! припавшая: друг!
Последнейшая, не пускавшая рук!

Последнею дружбой —
Так сонмы восславят.
Да та вот, что пить подавала,
Да та вот. —

У врат его царских
Последняя смена.
Уста, с синевы
Сцеловавшие пену.

Та, с судороги сцеловавшая пот,
На крик его: руку! сказавшая: вот!

Ахматовой («Кем полосынька твоя...»)

Кем полосынька твоя
Нынче выжнется?
Чернокосынька моя!
Чернокнижница!

Дни полночные твои,
Век твой таборный…
Все работнички твои
Разом забраны.

Где сподручники твои,
Те сподвижнички?
Белорученька моя,
Чернокнижница!

Не загладить тех могил
Слезой, славою.
Один заживо ходил —
Как удавленный.

Другой к стеночке пошел
Искать прибыли.
(И гордец же был — сокóл!)
Разом выбыли.

Высоко твои братья!
Не докличешься!
Яснооконька моя,
Чернокнижница!

Каменногрудый...

Каменногрудый,
Каменнолобый,
Каменнобровый
Столб:
Рок.

Промысел, званье!
Вставай в ряды!
Каменной дланью
Равняет лбы.

Хищен и слеп,
Хищен и глуп.
Милости нет:
Каменногруд.

Ведомость, номер!
Без всяких прочих!
Равенство — мы:
Никаких Высочеств!

Выравнен? Нет?
Кланяйся праху!
Пушкин — на снег,
И Шенье — на плаху.

Страницы