Марина Цветаева стихи

Седой — не увидишь...

Седой — не увидишь,
Большим — не увижу.
Из глаз неподвижных
Слезинки не выжмешь.

На всю твою муку,
Раззор — плач:
—Брось руку!
Оставь плащ!

В бесстрастии
Каменноокой камеи,
В дверях не помедлю,
Как матери медлят:

(Всей тяжестью крови,
Колен, глаз —
В последний земной
Раз!)

Не крáдущимся перешибленным зверем, —
Нет, каменной глыбою
Выйду из двери —
Из жизни.— О чем же
Слезам течь,
Раз — камень с твоих
Плеч!

Два зарева!— нет, зеркала...

М.А. Кузмину

Два зарева!— нет, зеркала!
Нет, два недуга!
Два серафических жерла,
Два черных круга

Обугленных — из льда зеркал,
С плит тротуарных,
Через тысячеверстья зал
Дымят — полярных.

Ужасные!— Пламень и мрак!
Две черных ямы.
Бессонные мальчишки — так —
В больницах: Мама!

Страх и укор, ах и аминь…
Взмах величавый…
Над каменностию простынь —
Две черных славы.

Так знайте же, что реки — вспять,
Что камни — помнят!
Что уж опять они, опять
В лучах огромных

О всеми ветрами...

О всеми ветрами
Колеблемый лотос!
Георгия — робость,
Георгия — кротость…

Очей непомерных
—Широких и влажных —
Суровая — детская — смертная важность.

Так смертная мука
Глядит из тряпья.
И вся непомерная
Тяжесть копья.

Не тот — высочайший,
С усмешкою гордой:
Кротчайший Георгий,
Тишайший Георгий,

Горчайший — свеча моих бдений — Георгий,
Кротчайший — с глазами оленя — Георгий!

(Трепещущей своре
Простивший олень).
—Которому пробил
Георгиев день.

Отрывок из стихов к Ахматовой

…Но вал моей гордыни польской
Как пал он!— С златозарных гор
Мои стихи — как добровольцы
К тебе стекались под шатер.

Следя полночные наезды,
Бдил добровольческий табун,
Пока беседовали звезды
С Единодержицею струн.

Блаженны дочерей твоих, Земля...

Блаженны дочерей твоих, Земля,
Бросавшие для боя и для бега.
Блаженны в Елисейские поля
Вступившие, не обольстившись негой.

Так лавр растет,— жестоколист и трезв,
Лавр-летописец, горячитель боя.
—Содружества заоблачный отвес
Не променяю на юдоль любови.

Муза

Ни грамот, ни праотцев,
Ни ясного сокола.
Идет-отрывается, —
Такая далекая!

Под смуглыми веками —
Пожар златокрылый.
Рукою обветренной
Взяла — и забыла.

Подол неподобранный,
Ошметок оскаленный.
Не злая, не добрая,
А так себе: дальняя.

Не плачет, не сетует:
Рванул — так и милый!
Рукою обветренной
Дала — и забыла.

Забыла — и россыпью
Гортанною, клекотом…
—Храни ее, Господи,
Такую далекую!

Как начнут меня колеса...

Как начнут меня колеса —
В слякоть, в хлипь,
Как из глотки безголосой
Хлынет кипь —
Хрип, кончающийся зá морем,
что стерт
Мол с лица земли мол…
—Мама?
Думал,— черт!
Да через три ча еще!

Новогодняя

С.Э.

Братья! В последний час
Года — за русский
Край наш, живущий — в нас!
Ровно двенадцать раз —
Кружкой о кружку!

За почетную рвань,
За Тамань, за Кубань,
За наш Дон русский,
Старых вер Иордань…
Грянь,
Кружка о кружку!

Товарищи!
Жива еще
Мать — Страсть — Русь!
Товарищи!
Цела еще
В серд — цах Русь!

Братья! Взгляните в даль!
Дельвиг и Пушкин,
Дел и сердец хрусталь…
—Славно, как сталь об сталь —
Кружкой о кружку!

Страницы