Стихи о временах года

Третья осень (1917–1920)

Вой, ветер осени третьей,
Просторы России мети,
Пустые обшаривай клети,
Нищих вали по пути;

Догоняй поезда на уклонах,
Где в теплушках люди гурьбой
Ругаются, корчатся, стонут,
Дрожа на мешках с крупой;

Насмехайся горестным плачем,
Глядя, как голод, твой брат,
То зерно в подземельях прячет,
То душит грудных ребят;

В городах, бесфонарных, беззаборных,
Где пляшет Нужда в домах,
Покрутись в безлюдии черном,
Когда-то шумном, в огнях;

Шарманка весной

—«Herr Володя, глядите в тетрадь!»
—«Ты опять не читаешь, обманщик?
Погоди, не посмеет играть
Nimmer mehr этот гадкий шарманщик!»

Золотые дневные лучи
Теплой ласкою травку согрели.
—«Гадкий мальчик, глаголы учи!»
—О, как трудно учиться в апреле!..

Наклонившись, глядит из окна
Гувернантка в накидке лиловой.
Fräulein Else сегодня грустна,
Хоть и хочет казаться суровой.

В ней минувшие грезы свежат
Эти отклики давних мелодий,
И давно уж слезинки дрожат
На ресницах больного Володи.

В очарованьи

Быть может оттого, что ты не молода,
Но как-то трогательно-больно моложава,
Быть может оттого я так хочу всегда
С тобою вместе быть; когда, смеясь лукаво,
Раскроешь широко влекущие глаза
И бледное лицо подставишь под лобзанья,
Я чувствую, что ты — вся нега, вся гроза,
Вся — молодость, вся — страсть; и чувства без названья
Сжимают сердце мне пленительной тоской,
И потерять тебя — боязнь моя безмерна…
И ты, меня поняв, в тревоге, головой
Прекрасною своей вдруг поникаешь нервно,—

Н. И. Кролю

Сентябрь холодный бушевал,
С деревьев ржавый лист валился,
День потухающий дымился,
Сходила ночь, туман вставал.
И все для сердца и для глаз
Так было холодно-бесцветно,
Так было грустно-безответно, —
Но чья-то песнь вдруг раздалась…
И вот, каким-то обаяньем,
Туман, свернувшись, улетел,
Небесный свод поголубел
И вновь подернулся сияньем —
И все опять зазеленело,
Все обратилося к весне…
И эта греза снилась мне,
Пока мне птичка ваша пела.

Младенец

В бурю, в легком челноке,
Окруженный тучи мглою,
Плыл младенец по реке,
И несло челнок волною.

Буря вкруг него кипит,
Челн ужасно колыхает —
Беззаботно он сидит
И веслом своим играет.

Волны плещут на челнок —
Он веселыми глазами
Смотрит, бросив в них цветок,
Как цветок кружит волнами.

Челн, ударясь у брегов
Об утесы, развалился,
И на бреге меж цветов
Мореходец очутился.

Челн забыт… а гибель, страх?
Их невинность и не знает.
Улыбаясь, на цветах
Мой младенец засыпает.

Нечего есть! Обсемениться нечем!..

Нечего есть! Обсемениться нечем!
В будущем году будет еще хуже,
если Волгу не обеспечим!

Падаль едят люди! Мертвых едят люди!
10 000 000 вымрет, если хлеба не будет.

Стой!
Вдумайся в этот расчет простой:
нужно для засева
и еды 1346 миллионов пудов.
Всего собрано в этом году: 741 миллион пудов.
Нехватка 605 миллионов пудов.
В России больше не получишь ни пуда.
Откуда взять остальное?
Откуда???

Евангельские звери

У светлой райской двери,
Стремясь в Эдем войти,
Евангельские звери
Столпились по пути.

Помногу и по паре
Сошлись, от всех границ,
Земли и моря твари,
Сонм гадов, мошек, птиц,

И Петр, ключей хранитель,
Спросил их у ворот:
«Чем в райскую обитель
Вы заслужили вход?»

Ослят неустрашимо:
«Закрыты мне ль врата?
В врата Иерусалима
Не я ль ввезла Христа?»

«В врата не впустят нас ли?»
Вол мыкнул за волом:
«Не наши ль были ясли
Младенцу — первый дом?»

Оскорбленная Луна

Луна, моих отцов бесхитростных отрада,
Наперсница мечты, гирляндою цветной
Собравшая вокруг звезд раболепный рой,
О, Цинтия моя, ночей моих лампада!

Что видишь ты, плывя в воздушной синеве?
Восторги ль тайные на ложе новобрачном,
Поэта ль над трудом, в его раздумье мрачном,
Иль змей, резвящихся на мягкой мураве?

Под желтым домино, царица небосклона,
Спешишь ли ты, как встарь, ревнуя и любя,
Лобзать увядшие красы Эндимиона?

–Нет! Я гляжу, как грудь, вскормившую тебя,
Сын оскуделых дней, беля и притирая,

Поэт в изгнаньи и в сомненьи...

Поэт в изгнаньи и в сомненьи
На перепутьи двух дорог.
Ночные гаснут впечатленья,
Восход и бледен и далек.

Всё нет в прошедшем указанья,
Чего желать, куда идти?
И он в сомненьи и в изгнаньи
Остановился на пути.

Но уж в очах горят надежды,
Едва доступные уму,
Что день проснется, вскроет вежды,
И даль привидится ему.

21 марта 1900

Страницы