Стихи про народ

Схема смеха

Выл ветер и не знал о ком,
вселяя в сердце дрожь нам.
Путем шла баба с молоком,
шла железнодорожным.

А ровно в семь, по форме,
несясь во весь карьер с Оки,
сверкнув за семафорами, —
взлетает курьерский.

Была бы баба ранена,
зря выло сто свистков ревмя, —
но шел мужик с бараниной
и дал понять ей во́время.

Ушла направо баба,
ушел налево поезд.
Каб не мужик, тогда бы
разрезало по пояс.

Что такое?

Петр Иваныч,
      что такое?
Он,
 с которым
      не ужиться,
стал
 нежнее, чем левкои,
к подчиненным,
          к сослуживцам.
Целый день
    сидит на месте.
Надо вам
       или не надо,
проходите,
    прите,
       лезьте
сколько влезет —
       без доклада.
Весь
 бумажками окидан,
мыслит,
   выгнувшись дугой.
Скрылась
    к черту
       волокита
от энергии
    такой.
Рвет
 бумажки,
      мигом вызнав.

Народный Дом

Народный Дом, курятник радости,
Амбар волшебного житья,
Корыто праздничное страсти,
Густое пекло бытия!
Тут шишаки красноармейские,
А с ними дамочки житейские
Неслись задумчивым ручьем.
Им шум столичный нипочем!
Тут радость пальчиком водила,
Она к народу шла потехою.
Тут каждый мальчик забавлялся:
Кто дамочку кормил орехами,
А кто над пивом забывался.
Тут гор американские хребты!
Над ними девочки, богини красоты,
В повозки быстрые запрятались,
Повозки катятся вперед,

Маленькая разница

1. В Европе
      двое жирных людей
    ведут человека
            себя худей.

2. А мы
   облегчаем работу их:
    жирного водят
            двое худых.

Помните

Плохая
   погодка
         у нас на Ламанше.
У нас
    океан
    рукавом как замашет —
пойдет взбухать
          водяная квашня.
Людям —
    плохо.
       Люди — тошнят.
Люди —
      скисли.
          И осатанели.
Люди
     изобретают тоннели.
Из Франции в Англию
            корректно,
                парадно
ходите
   пешком
      туда и обратно.
Идешь
   под ручку —
        невеста и ты,
а над тобой
    проплывают киты.

Про Тита и Ваньку

Жил Тит.
    Таких много!
Вся надежда у него
         на господа-бога.
Был Тит,
    как колода, глуп.
Пока не станет плечам горячо,
машет Тит
    со лба на пуп
да с правого
        на левое плечо.
Иной раз досадно даже.
Говоришь:
    «Чем тыкать фигой в пуп —
дрова коли!
       Наколол бы сажень,
а то
      и целый куб».
Но сколько на Тита ни ори,
Тит
    не слушает слов:
чешет Тит языком тропари
да «Часослов».
Раз
      у Тита

Себе, любимому, посвящает эти строки автор

Четыре.
Тяжелые, как удар.
«Кесарево кесарю — богу богово».
А такому,
как я,
ткнуться куда?
Где для меня уготовано логово?

Если б был я
маленький,
как Великий океан, —
на цыпочки б волн встал,
приливом ласкался к луне бы.
Где любимую найти мне,
такую, как и я?
Такая не уместилась бы в крохотное небо!

О, если б я нищ был!
Как миллиардер!
Что деньги душе?
Ненасытный вор в ней.
Моих желаний разнузданной орде
не хватит золота всех Калифорний.

Революция

27-е.

Разли́лся по блескам дул и лезвий
рассвет.
Рдел багрян и до́лог.
В промозглой казарме
суровый
трезвый
молился Волынский полк.

Жестоким
солдатским богом божились
роты,
бились об пол головой многолобой.
Кровь разжигалась, висками жилясь.
Руки в железо сжимались злобой.

Первому же,
приказавшему —
 «Стрелять за голод!» —
 заткнули пулей орущий рот.
 Чье-то — «Смирно!»
 Не кончил.

Заколот.
Вырвалась городу буря рот.

9 часов.

Жорес

Ноябрь,
   а народ
      зажат до жары.
Стою
   и смотрю долго:
на шинах машинных
         мимо —
            шары
катаются
       в треуголках.
Войной обагренные
         руки
            умыв,
и красные
         шансы
         взвесив,
коммерцию
           новую
         вбили в умы —
хотят
   спекульнуть на Жоресе.
Покажут рабочим —
         смотрите,
            и он
с великими нашими
         тоже.
Жорес

И вот ...

Лиле

И вот
на эстраду,
колеблемую костром оркестра,
вывалился живот.
И начал!
Рос в глазах, как в тысячах луп.
Змеился.
Пот сиял лачком.
Вдруг —
остановил мелькающий пуп,
вывертелся волчком.

Что было!
Лысины слиплись в одну луну.
Смаслились глазки, щелясь.
Даже пляж,
расхлестав соленую слюну,
осклабил утыканную домами челюсть.

Вывертелся.
Рты,
как электрический ток,
скрючило «браво».
Браво!
Бра-аво!
Бра-а-аво!
Бра-а-а-аво!
Б-р-а-а-а-а-в-о!

Страницы