Стихотворение

Мои свои?! ...

Мои свои?!
    Д-а-а-а —
        это особы.
Их ведьма разве сыщет на венике!
Мои свои
     с Енисея
         да с Оби
идут сейчас,
        следят четвереньки.
Какой мой дом?!
Сейчас с него.
Подушкой-льдом
плыл Невой —
мой дом
меж дамб
стал льдом,
и там…
Я брал слова
      то самые вкрадчивые,
то страшно рыча,
        то вызвоня лирово.
От выгод —
      на вечную славу сворачивал,
молил,
   грозил,
      просил,
         агитировал.

Птичка божия

Он вошел,
    склонясь учтиво.
Руку жму.
    — Товарищ —
          сядьте!
Что вам дать?
      Автограф?
          Чтиво?
—Нет.
   Мерси вас.
       Я —
            писатель.
—Вы?
   Писатель?
       Извините.
Думал —
    вы пижон.
        А вы…
Что ж,
  прочтите,
       зазвените
грозным
      маршем
       боевым.
Вихрь идей
    у вас,
       должно быть.
Новостей
    у вас
      вагон.
Что ж,

Вы знаете осеннюю весну...

Вы знаете осеннюю весну
Своей любви унылых увлечений,
  Своей души сонливых пробуждений,—
Встречали ль вы осеннюю весну?
  Какая ширь стыдливых сновидений!
  Какая пропасть к огненному сну!
Ценили ль вы осеннюю весну,
Весну своих бесплотных увлечений?
Улыбок нет. Живительные слезы

Ты помнишь ли вечер, как море шумело...

Ты помнишь ли вечер, как море шумело,
  В шиповнике пел соловей,
Душистые ветки акации белой
  Качались на шляпе твоей?

Меж камней, обросших густым виноградом,
  Дорога была так узка;
В молчанье над морем мы ехали рядом,
  С рукою сходилась рука.

Ты так на седле нагибалась красиво,
  Ты алый шиповник рвала,
Буланой лошадки косматую гриву
  С любовью ты им убрала;

Одежды твоей непослушные складки
  Цеплялись за ветви, а ты
Беспечно смеялась — цветы на лошадке,
  В руках и на шляпе цветы!

Другу моему Я. П. Полонскому

Нет боле искр живых на голос твой приветный —
Во мне глухая ночь, и нет для ней утра…
И скоро улетит — во мраке незаметный —
Последний, скудный дым с потухшего костра.

Птицы

Колыхаясь еле-еле
Всем ветрам наперерез,
Птицы легкие висели,
Как лампады средь небес.
Их глаза, как телескопики,
Смотрели прямо вниз.
Люди ползали, как клопики,
Источники вились.
Мышь бежала возле пашен,
Птица падала на мышь.
Трупик, вмиг обезображен,
Убираем был в камыш.
В камышах сидела птица,
Мышку пальцами рвала,
Изо рта ее водица
Струйкой на землю текла.
И сдвигая телескопики
Своих потухших глаз,
Птица думала. На холмике
Катился тарантас.

«Я» («Злое поле мглой...»)

1

Злое поле мглой
Одето.

Злой
Туман ползет: у ног…

Где-то
В поле — без
Ответа —

Мглой
В туман — восстонет
Рог —
—«Где —
Вы —
Духи?
—Где —
Вы —
Души?
—Где —
Ты —
Бог!» —
—Лая
В уши,
Старым Богом
Изнемог
Он. —

2

Глухи —
Духи!..

Месяц, —
—Злая
Рукоять, —
В этот час —
Красный тать:

Острым рогом
Из тумана — там, на нас
Грозится
Встать.

Пределы

Пределы? нет их!
Цель — бесконечность!
Из песен петых —
Звездная млечность.

Там дальше — туманность
Ориона иль Лиры…
Отточенных слов чеканность,
Лезвием секиры.

Канат корабля отруби!
Новых норманнов наезды!
Мелкие отруби,
Рассыплются звезды.

Земля?— зелененький мяч!
Луна?— нет совсем!
Человеческий плач
В пространствах нем.

Вне изведанных стран дыши
Потоком твердым эфира!
Прощайте, милые ландыши,
Орион и Лира!

Семеро, семеро...

Семеро, семеро
Славлю дней!
Семь твоих шкур твоих
Славлю, Змей!

Пустопорожняя
Дань земле —
Старая кожа
Лежит на пне.

Старая сброшена, —
Новой жди!
Старую кожу,
Прохожий, жги!

Чтоб уж и не было
Нам: вернись!
Чтобы ни следу
От старых риз!

Снашивай, сбрасывай
Старый день!
В ризнице нашей —
Семижды семь!

Крестьяне и река

   Крестьяне, вышед из терпенья
     От разоренья.
   Что речки им и ручейки
   При водопольи причиняли,
  Пошли просить себе управы у Реки,
В которую ручьи и речки те впадали.
   И было что́ на них донесть!
    Где озими разрыты;
  Где мельницы посорваны и смыты;
  Потоплено скота, что и не счесть!
А та Река течет так смирно, хоть и пышно;
  На ней стоят большие города,
     И никогда
   За ней таких проказ не слышно:

Страницы