Стихи о судьбе

А. А. Фуксовой

Вы дочерь Евы, как другая,
Как перед зеркалом своим
Власы роскошные вседневно убирая,
Их блеском шёлковым любуясь перед ним,
Любуясь ясными очами,
Обворожительным лицом
Блестящей грации, пред вами
Живописуемой услужливым стеклом,
Вы угадать смогли своё предназначенье?
Как, вместо женской суеты,
В душе довольной красоты
Затрепетало вдохновенье!
Прекрасный, дивный миг! Возликовал Парнас,
Хариту, как сестру, камены окружили,
От мира мелочей вы взоры отвратили:
Открылся новый мир для вас.

Свобода и война

Свобода! Свобода! Восторженным кликом
Встревожены дали холодной страны:
Он властно звучит на раздольи великом
Созвучно с ручьями встающей весны.

Россия свободна! Лазурь голубее,
Живительней воздух, бурливей река…
И в новую жизнь бесконечной аллеей
Пред нами, приветно, раскрылись века.

Но разве сознанье не мучит, не давит,
Что, в радости марта, на празднике верб,
Весны и свободы не видит, не славит
Поляк, армянин, и бельгиец, и серб?

Мужик, великий поэт сумасбродной Руси ...

Мужик, великий поэт сумасбродной Руси,
простой, как сталь топора.
Смешно тебе, хулигану, гуляке,
что можно песни продать и щегольнуть во фраке,
и с жаром завзятого озорника
говоришь про коров, про запах молока.
Смеешься, пьянеешь, в глазах задор:
«Я — вор!»

Хорошо на сеновале, когда темно,
тянуть, как из вымени, жаркое вино,
Запах коров так свеж и прост.

Кладбище

Вчера до самой ночи просидел
Я на кладбище, всё смотрел, смотрел
Вокруг себя; — полстертые слова
Я разбирал. Невольно голова
Наполнилась мечтами; — вновь очей
Я не был в силах оторвать с камней.
Один ушел уж в землю, и на нем
Всё стерлося; там крест к кресту челом
Нагнулся, будто любит, будто сон
Земных страстей узнал в сем месте он…
Вкруг тихо, сладко всё, как мысль о ней;
Краснеючи волнуется пырей
На солнце вечера. Над головой
Жужжа со днем прощаются игрой
Толпящиеся мошки, как народ

Надо ...

Надо
   немного обветрить лоб.
Пойду,
    пойду, куда ни вело б.
Внизу свистят сержанты-трельщики.
Тело
   с панели
      уносят метельщики.
Рассвет.
    Подымаюсь сенскою сенью,
синематографской серой тенью.
Вот —
   гимназистом смотрел их
              с парты —
мелькают сбоку Франции карты.
Воспоминаний последним током
тащился прощаться
         к странам Востока.

Повествование это о странствии эсера вокруг света

1917г.

 1. В Москве в 17-м году
 с Корниловым играл
                в одну дуду.

1918г.

 2. Рысью, в резвом аллюре,
 припустил к гетману и Петлюре.

1919г.

 3. Нос по ветру, глаза начеку,
 дернул в Сибирь к Колчаку.

1920г.

 4. — Нет ни Колчака, ни чехов больше…
 Отчего не послужить
                Барону и Польше?

1921г.

 5. — Каждому известно —
            «Свет с востока».
 Попробую выудить
            монету в Токио!

1922г.

Праздник урожая

Раньше
    праздновался
          разный Кирилл
да Мефодий.
Питье,
   фонарное освещение рыл
и прочее в этом роде.
И сейчас еще
      село
самогоном весело.
На Союзе
     великане
тень фигуры хулиганьей.
Но мы
   по дням и по ночам
работаем,
    тьме угрожая.
Одно
   из наших больших начал —
«Праздник урожая».
Праздников много, —
          но отродясь
ни в России,
      ни около
не было,
    чтоб люди
         трубили, гордясь,

Сплошная неделя

Бубнит
   вселенная
        в ухо нам,
тревогой напоена́:
идет война,
     будет война,
война,
   война,
      война!
На минское поле,
        как мухи на блюдце,
поляки,
    летчики,
        присели уже!
Говорят:
    «заблудились!» —
               небось не заблудятся,
не сядут
    в Париже
        на аэродром Бурже.
Едут
  англичане
       к финнам в гости,
пристань
    провожает,
         кишит твердолобыми.
Едут

Страницы