Стихи о земле

Крестьянам! Рассказ о Змее-Горыныче и о том, в кого Горыныч обратился нынче

У кого нуждою глотку свело —
растопырь на вот это уши.
Эй, деревня каждая!
         Эй, село!
Навостри все уши —
         и слушай.
Нынче
           будет
        из старой истории сказ
о чудовище —
         Змее-Горыныче.
Нынче
           этот змей
               объявился у нас,
только нынче
           выглядит иначе.
Раз завидя,
    вовеки узнаешь ты:
чешуя его
    цвета зеленого,
миллион зубов —
         каждый
            будто бутыль —

Добрый колдун

Всё видит, всё знает твой мудрый зрачок
Сердца тебе ясны, как травы.
Зачем ты меж нами, лесной старичок,
Колдун безобидно-лукавый?

Душою до гроба застенчиво-юн,
Живешь, упоен небосводом.
Зачем ты меж нами, лукавый колдун,
Весь пахнущий лесом и медом?

Как ранние зори покинуть ты мог,
Заросшие маком полянки,
И старенький улей, и серый дымок,
Встающий над крышей землянки?

Молотьба

Вышел зараня дед
На гумно молотить:
«Выходи-ка, сосед,
Старику подсобить».

Положили гурьбой
Золотые снопы.
На гумне вперебой
Зазвенели цепы.

И ворочает дед
Немолоченый край:
«Постучи-ка, сосед,
Выбивай каравай».

И под сильной рукой
Вылетает зерно.
Тут и солод с мукой,
И на свадьбу вино.

За тяжелой сохой
Эта доля дана.
Тучен колос сухой —
Будет брага хмельна.

Триолет («Зачем ты говорила: никогда»)

Зачем ты говорила: «никогда»,
Когда тебя молил я быть моею.
  И, чувство обмануть в себе сумея,
Зачем ты говорила: «никогда»?
  Теперь ты говоришь: «твоя всегда»,
  И до сих пор понять я не умею:
Зачем ты говорила: «никогда»,
Когда тебя молил я быть моею?

Город

Один Париж —
         адвокатов,
           казарм,
другой —
        без казарм и без Эррио.
Не оторвать
      от второго
         глаза —
от этого города серого.
Со стен обещают:
         «Un verre de Koto
donne de I’energie».
Вином любви
      каким
         и кто
мою взбудоражит жизнь?
Может,
   критики
         знают лучше.
Может,
   их
         и слушать надо.
Но кому я, к черту, попутчик!
Ни души
      не шагает
         рядом.

Рождественские пожелания и подарки

Лучше
   мысль о елках
         навсегда оставь.
Елки пусть растут
        за линией застав.
Купишь елку,
      так и то
          нету, которая красива,
а оставшуюся
      после вычески лесных массивов.
Что за радость?
Гадость!
Почему я с елками пристал?
Мой ответ
     недолог:
нечего
   из-за сомнительного рождества Христа
миллионы истреблять
          рожденных елок.
Формулирую, все вопросы разбив
(отцепись, сомненья клещ!):
Христос — миф,
а елка —

Диссона

Георгию Иванову

В желтой гостиной, из серого клена, с обивкою шелковой,
Ваше сиятельство любит по вторникам томный журфикс.
В дамской венгерке комичного цвета, коричнево-белковой,
Вы предлагаете тонкому обществу присный кэкс,
Нежно вдыхая сигары эрцгерцога абрис фиалковый…

Ваше сиятельство к тридцатилетнему — модному — возрасту
Тело имеете универсальное… как барельеф…
Душу душистую, тщательно скрытую в шелковом шелесте,
Очень удобную для проституток и для королев…
Впрочем, простите мне, Ваше сиятельство, алые шалости…

Когда придет корабль

Вы оделись вечером кисейно
И в саду стоите у бассейна,
Наблюдая, как лунеет мрамор
И проток дрожит на нем муаром.
Корабли оякорили бухты:
Привезли тропические фрукты,
Привезли узорчатые ткани,
Привезли мечты об океане.
А когда придет бразильский крейсер,
Лейтенант расскажет Вам про гейзер.
И сравнит… но это так интимно!..
Напевая нечто вроде гимна.
Он расскажет о лазори Ганга,
О проказах злых орангутанга,
О циничном африканском танце
И о вечном летуне — «Голландце».

Помощь Наркомпросу, Главискусству в кубе, по жгучему вопросу, вопросу о клубе

Не знаю —
     петь,
           плясать ли,
улыбка
   не сходит с губ.
Наконец-то
     и у писателя
будет
     свой
     клуб.
Хорошая весть.
Организовать
так,
  чтобы цвесть
и не завять.
Выбрать
      мебель
          красивую самую,
оббитую
       в недорогой бархат,
чтоб сесть
     и удобно
            слушать часами
доклад
   товарища Авербаха.
Потом,
   понятен,
          прост
            и нехитр,
к небу

Страницы