Стихи о животных

Всё круче, всё круче...

Всё круче, всё круче
Заламывать руки!
Меж нами не версты
Земные,— разлуки
Небесные реки, лазурные земли,
Где друг мой навеки уже —
Неотъемлем.

Стремит столбовая
В серебряных сбруях.
Я рук не ломаю!
Я только тяну их
—Без звука! —
Как дерево-машет-рябина
В разлуку,
Во след журавлиному клину.

Стремит журавлиный,
Стремит безоглядно.
Я спеси не сбавлю!
Я в смерти — нарядной
Пребуду — твоей быстроте златоперой
Последней опорой
В потерях простора!

Волк и волченок

Волченка Волк, начав помалу приучать
   Отцовским промыслом питаться,
  Послал его опушкой прогуляться;
А между тем велел прилежней примечать,
   Нельзя ль где счастья им отведать,
    Хоть, захватя греха,
    На счет бы пастуха
   Позавтракать иль пообедать!
   Приходит ученик домой
  И говорит: «Пойдем скорей со мной!
Обед готов; ничто не может быть вернее:
     Там под горой
  Пасут овец, одна другой жирнее;
   Любую стоит лишь унесть
      И съесть;
А стадо таково, что трудно перечесть».—

Муха и дорожные

В Июле, в самый зной, в полуденную пору,
   Сыпучими песками, в гору,
   С поклажей и с семьей дворян,
    Четверкою рыдван
      Тащился.
Кони измучились, и кучер как ни бился,
  Пришло хоть стать. Слезает с козел он
    И, лошадей мучитель,
С лакеем в два кнута тиранит с двух сторон:
А легче нет. Ползут из колымаги вон
Боярин, барыня, их девка, сын, учитель.
  Но, знать, рыдван был плотно нагружен,
  Что лошади, хотя его трону́ли,
Но в гору по песку едва-едва тянули.

Гимн обеду

Слава вам, идущие обедать миллионы!
И уже успевшие наесться тысячи!
Выдумавшие каши, бифштексы, бульоны
и тысячи блюдищ всяческой пищи.

Если ударами ядр
тысячи Реймсов разбить удалось бы —
попрежнему будут ножки у пулярд,
и дышать попрежнему будет ростбиф!

Желудок в панаме! Тебя ль заразят
величием смерти для новой эры?!
Желудку ничем болеть нельзя,
кроме аппендицита и холеры!

Мы

Мы —
   Эдисоны
       невиданных взлетов,
                энергий
                   и светов.
Но главное в нас —
           и это
          ничем не засло́нится, —
главное в нас
     это — наша
          Страна советов,
советская воля,
      советское знамя,
             советское солнце.
Внедряйтесь
        и взлетайте
и вширь
   и ввысь.
Взвивай,
      изобретатель,
рабочую
      мысль!
С памятник ростом
        будут

Сердце мне вложи! ...

Сердце мне вложи!
           Крови́щу —
              до последних жил.
В череп мысль вдолби!
Я свое, земное, не дожѝл,
на земле
    свое не долюбил.
Был я сажень ростом.
        А на что мне сажень?
Для таких работ годна и тля.
Перышком скрипел я, в комнатенку всажен,
вплющился очками в комнатный футляр.
Что хотите, буду делать даром —
чистить,
     мыть,
        стеречь,
           мотаться,
               месть.
Я могу служить у вас
         хотя б швейцаром.

По нагориям...

По нагориям,
По восхолмиям,
Вместе с зорями,
С колокольнями,

Конь без удержу,
—Полным парусом! —
В завтра путь держу,
В край без праотцев.

Не орлицей звать
И не ласточкой.
Не крестите, —
Не родилась еще!

Суть двужильная.
Чужедальняя.
Вместе с пильнями,
С наковальнями,

Вздох — без одыши,
Лоб — без огляди,
В завтра речь держу
Пóтом огненным.

Пни да рытвины, —
Не взялась еще!
Не судите!
Не родилась еще!

Дедушка Мазай и зайцы

1

В августе, около Малых Вежей,
С старым Мазаем я бил дупелей.

Как-то особенно тихо вдруг стало,
На небе солнце сквозь тучу играло.

Тучка была небольшая на нем,
А разразилась жестоким дождем!

Прямы и светлы, как прутья стальные,
В землю вонзались струи дождевые

С силой стремительной… Я и Мазай,
Мокрые, скрылись в какой-то сарай.

Дети, я вам расскажу про Мазая.
Каждое лето домой приезжая,

Я по недели гощу у него.
Нравится мне деревенька его:

Чиж и еж

    Уединение любя,
Чиж робкий на заре чирикал про себя,
Не для того, чтобы похвал ему хотелось,
  И не за что; так как-то пелось!
  Вот, в блеске и во славе всей,
  Феб лучезарный из морей
      Поднялся.
Казалось, что с собой он жизнь принес всему,
      И в сретенье ему
Хор громких соловьев в густых лесах раздался.
  Мой Чиж замолк. «Ты что ж»,
  Спросил его с насмешкой Еж:
    «Приятель, не поешь?» —
«Затем, что голоса такого не имею,
  Чтоб Феба я достойно величал»,

Собачья дружба

      У кухни под окном
На солнышке Полкан с Барбосом, лежа, грелись.
    Хоть у ворот перед двором
   Пристойнее б стеречь им было дом;
    Но как они уж понаелись —
    И вежливые ж псы притом
    Ни на кого не лают днем —
Так рассуждать они пустилися вдвоем
О всякой всячине: о их собачьей службе,
   О худе, о добре и, наконец, о дружбе.
   «Что может», говорит Полкан: «приятней быть,
    Как с другом сердце к сердцу жить;
   Во всем оказывать взаимную услугу;
    Не спить без друга и не съесть,

Страницы