Стихотворение

Из письма к Вяземскому П.А. от февраля 1816г

То думал видеть в нем героя
В великолепном шишаке,
С булатной саблею в руке
И в латах древнего покроя.
Я думал: в пламенных очах
Сиять должно души спокойство,
В высокой поступи — геройство
И убежденье на устах.

Станция

Г.А. Рачинскому

Вокзал: в огнях буфета
Старик почтенных лет
Над жареной котлетой
Колышет эполет.

С ним дама мило шутит,
Обдернув свой корсаж, —
Кокетливо закрутит
Изящный сак-вояж.

А там — сквозь кустик мелкий
Бредет он большаком.
Мигают злые стрелки
Зелененьким глазком.

Отбило грудь морозом,
А некуда идти —
Склонись над паровозом
На рельсовом пути!

Никто ему не внемлет.
Нигде не сыщет корм.
Вон: — станция подъемлет
Огни своих платформ.

Есть милая страна, есть угол на земле ...

Есть милая страна, есть угол на земле,
Куда, где б ни были: средь буйственного стана,
В садах Армидиных, на быстром корабле,
Браздящем весело равнины океана,
Всегда уносимся мы думою своей,
Где, чужды низменных страстей,
Житейским подвигам предел мы назначаем,
Где мир надеемся забыть когда-нибудь
И вежды старые сомкнуть
Последним, вечным сном желаем.

Я помню ясный, чистый пруд:
Под сению берёз ветвистых,
Средь мирных вод его три острова цветут,
Светлея нивами меж рощ своих волнистых;

Туман («Пьяные лица и дымный туман...»)

Пьяные лица и дымный туман…
В дымке туманной лепечет фонтан.

Отзвуки смеха и грубый вопрос…
Блещут на лилиях отблески рос.

Клонятся красные губы ко мне…
Звезды бесстрастно плывут в вышине.

Мука́ и му́ка

—«Все перемелется, будет мукой!»
Люди утешены этой наукой.
Станет мукою, что было тоской?
Нет, лучше му́кой!

Люди, поверьте: мы живы тоской!
Только в тоске мы победны над скукой.
Все перемелется? Будет мукой?
Нет, лучше му́кой!

Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом...

Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом,
Я при свечах навела;
В два ряда свет — и таинственным трепетом
Чудно горят зеркала.

Страшно припомнить душой оробелою:
Там, за спиной, нет огня…
Тяжкое что-то над шеею белою
Плавает, давит меня!

Ну как уставят гробами дубовыми
Весь этот ряд между свеч!
Ну как лохматый с глазами свинцовыми
Выглянет вдруг из-за плеч!

Ленты да радуги, ярче и жарче дня…
Дух захватило в груди…
Суженый! золото, серебро!.. Чур меня,
Чур меня — сгинь, пропади!

Конь и всадник

Какой-то Всадник так Коня себе нашколил,
  Что делал из него всё, что́ изволил;
  Не шевеля почти и поводов,
   Конь слушался его лишь слов.
  «Таких коней и взнуздывать напрасно»,
   Хозяин некогда сказал:
   «Ну, право, вздумал я прекрасно!»
И, в поле выехав, узду с Коня он снял.
    Почувствуя свободу,
  Сначала Конь прибавил только ходу
      Слегка,
И, вскинув голову, потряхивая гривой,
   Он выступкой пошел игривой,
   Как будто теша Седока.
Но, сметя, как над ним управа не крепка,

Эй!

Мокрая, будто ее облизали,
толпа.
Прокисший воздух плесенью веет.
Эй!
Россия,
нельзя ли
чего поновее?

Блажен, кто хоть раз смог,
хотя бы закрыв глаза,
забыть вас,
ненужных, как насморк,
и трезвых,
как нарзан.

Вы все такие скучные, точно
во всей вселенной нету Капри.
А Капри есть.
От сияний цветочных
весь остров, как женщина в розовом капоре.

Мои свои?! ...

Мои свои?!
    Д-а-а-а —
        это особы.
Их ведьма разве сыщет на венике!
Мои свои
     с Енисея
         да с Оби
идут сейчас,
        следят четвереньки.
Какой мой дом?!
Сейчас с него.
Подушкой-льдом
плыл Невой —
мой дом
меж дамб
стал льдом,
и там…
Я брал слова
      то самые вкрадчивые,
то страшно рыча,
        то вызвоня лирово.
От выгод —
      на вечную славу сворачивал,
молил,
   грозил,
      просил,
         агитировал.

Страницы