Лирика

Что во сне счастливом этот вскрик подавленный,
Этот миг, где сужен вздох до стона, что?
Древний перл, приливом на песке оставленный,
С мели, чьих жемчужин не сбирал никто.

Вечность бьет мгновенье гулкими прибоями,
Вихрь тысячелетий роет наши дни.
В чем нам утешение плакать над героями,
В темных книгах метить прежние огни?

Свет наш — отблеск бледный радуг над потопами,
Наши страсти — пепел отгоревших лет.
Давит панцирь медный в стенах, что циклопами
Сложены; мы — в склепе, выхода нам нет!

Так говорю, ибо дарован взгляд
Мне в игры хоровые:
Нет, пурпурные с головы до пят,
А вовсе не сквозные!

Так — довожу: лба осиянный свод
Надменен до бесчувствья.
И если радугою гнется рот —
То вовсе не от грусти.

Златоволосости хотел? Стыда?
Вихрь — и костер лавровый!
И если нехотя упало: да —
Нет — их второе слово.

Мнил — проволокою поддержан бег?
Нет, глыбы за плечами!
В полуопущенности смуглых век
Стрел больше, чем в колчане!

Как мошки зарею,
Крылатые звуки толпятся;
С любимой мечтою
Не хочется сердцу расстаться.

Но цвет вдохновенья
Печален средь буднишних терний;
Былое стремленье
Далеко, как отблеск вечерний.

Но память былого
Всё крадется в сердце тревожно…
О, если б без слова
Сказаться душой было можно!

   Напрасно про бесов болтают,
Что справедливости совсем они не знают,
А правду тож они нередко наблюдают:
  Я и пример тому здесь приведу.
  По случаю какому-то, в аду
Змея с Клеветником в торжественном ходу
Друг другу первенства оставить не хотели
     И зашумели,
Кому из них итти приличней наперед?
А в аде первенство, известно, тот берет,
  Кто ближнему наделал больше бед.
  Так в споре сем и жарком и не малом
   Перед Змеею Клеветник
    Свой выставлял язык,
А перед ним Змея своим хвалилась жалом;